Система казалась высоко практичной. Донал был одним из немногих людей, ясно видевших ее недостатки.
Спорным вопросом торговли контрактами было следующее: насколько искусный специалист является индивидуальностью со своими правами, и насколько он является собственностью нанимателя. Если он — индивидуальность, торговля между мирами превращалась в серию индивидуальных сделок, и тогда общество с трудом может соблюдать общие интересы. Если специалист — собственность нанимателя, это открывает широкие возможности для обогащения дельцов — покупателей и продавцов людей, которые смотрят на специалистов лишь как на живой товар, нечто вроде скота, из которого нужно извлекать максимальную прибыль.
Планеты все еще не решили этот вопрос. “Закрытые” общества, подобные обществам технологических планет венерианской группы — самой Венеры, Нептуна, Касси-ды и фантастических планет Гармонии и Ассоциации, а также Коби, управляемой анонимным тайным преступным обществом — эти планеты всегда предпочитали смотреть на специалистов, скорее, как на собственность, чем на индивидуумов. “Свободные” общества — республиканские планеты Старая Земля, Марс, планеты Экзотики — Мара и Культис, индивидуалистическое общество Дорсая — склонялись, скорее, на сторону индивидуальности…
Было несколько планет, занимавших промежуточные позиции, и планеты с сильной центральной властью, типа Фриленда и Новой Земли, купеческая Сета, демократическая теократия Святой Марии, и малонаселенная планета рыбаков Декиин, управляемая объединением под названием Корбел.
Среди “закрытых” обществ рынок контрактов существовал уже много лет. На этих мирах вы можете быть проданы без вашего ведома другому нанимателю, даже на другую планету. Преимущество такой торговли очевидно: правительство может легко контролировать торговлю, следя за своими целями и выгодами. При этом правительства легко перекупали лучших специалистов “свободных” обществ. Хотя соглашение между планетами существовало, но “закрытые” общества всегда умудрялись урвать львиную долю талантов.
Это было почвой для неизбежного конфликта, который назревал уже пятьдесят лет и должен был решить вопрос о жизненной потребности современной цивилизации — умах ее специалистов. И вот, думал Донал, стоя у прозрачной стены, этот конфликт виден. Он начался уже тогда, когда Донал вступил на борт корабля, где встретился с Галтом, Уильямом и Анной. Уже тогда битва началась, и его в этой битве ждала своя особая роль.
Он подошел к столу, нажал кнопку и произнес в микрофон:
— Командиров всех родов войск и штаба ко мне, немедленно. Совещание на высшем уровне.
Убрав руку с панели, он сел за стол. Предстояло много дел.
Прибыв через пять дней в Холистад, столицу Венеры, Донал немедленно отправился разыскивать Галта в правительственном отеле.
— У меня много дел, — сказал он, обменявшись рукопожатием со старым маршалом и садясь рядом с ним. — Иначе я прилетел бы раньше. Вы выглядите усталым.
Маршал Фриленда действительно похудел. Кожа на его лице натянулась, глаза помутнели от усталости.
— Политика, политика… — ответил Галт. — Это не мое дело. Она утомляет людей. Давай выпьем?
— Спасибо, не хочу, — ответил Донал.
— Ну, а я выпью. Только закурю трубку, не возражаешь?
— Я никогда не возражал, но вы никогда меня раньше и не спрашивали.
— Да, — Галт не то закашлялся, не то засмеялся: он начал набивать трубку своими дрожащими руками. — Черт бы побрал эти дела. По правде говоря, я готов уйти в отставку, но как можно сейчас уйти. Ты получил мое сообщение, сколько полевых войск сможешь ты мне выделить?
— Скажем, двадцать тысяч первоклассных солдат, — Галт поднялся. — Не беспокойтесь, — улыбнулся До-нал, — они будут прибывать мелкими группами, чтобы создать впечатление, что их, по меньшей мере, в пять раз больше.
Галт одобрительно кивнул.
— Я знал, что ты придумаешь что-нибудь такое, — сказал он. — Нам понадобится твой мозг на этой конференции. Официально мы собрались здесь, чтобы выработать общее отношение к новому правительству Новой Земли, но ты знаешь, что здесь имеется в виду на самом деле?
— Догадываюсь, — ответил Донал. — Открытый рынок.
— Верно, — Галт разжег трубку и с наслаждением затянулся. — Положение изменилось: теперь Новая Земля примкнула к венерианской группе, а мы под давлением внутренних сил склоняемся на сторону противников открытого рынка. Мы могли бы просто подсчитать соотношение сил по головам, сидя за столом, но дело не в этом. У них есть Уильям и этот белоголовый дьявол Блейн. — Он пристально взглянул на Донала. — Ты знаком с ним?
— Мыс ним никогда не встречались. Это мое первое посещение Венеры, — ответил Донал.
— Это — акула, — с чувством сказал Галт. — Я хотел бы видеть, как они однажды столкнутся лбами с Уильямом. Может, они сожрут друг друга и очистят Вселенную. Что ж… И относительно твоего статуса здесь.
— Официально я послан Сэйоной Связующим как наблюдатель.
— Тогда все в порядке. Нам не трудно перевести тебя из наблюдателя в делегаты. По правде говоря, я уже принял для этого меры. Мы ждали только твоего приезда, — Галт выпустил большое облако дыма и смотрел на Донала сквозь него. — Как ты насчет этого, Донал? Что ты об этом думаешь? Что произойдет на конференции?
— Я не уверен, — ответил Донал, — но мне кажется, что кто-то совершил большую ошибку.
— Ошибку?
— Новая Земля, — объяснил Донал. — Это был неверный шаг — свергать правительство силой. Я думаю, что необходимо вернуть старое правительство.
Галт с удивлением посмотрел на Донала:
— Вернуть правительство? Ты хочешь сказать, что к власти вернется старое правительство? Кто же из нас вернет его?
— Я думаю, Уильям, — сказал Донал. — Это не его метод — действовать силой. Но можно поклясться, что он вернет старое правительство, и, если сделает это, то потребует за это хорошую цену.
Галт покачал головой.
— Не понимаю.
— Уильям сейчас в одном лагере с венерианской группой, — разъяснил Донал. — Но он не собирается помогать им просто так. Он преследует свои собственные цели, намеченные очень давно. Готов поклясться, что на конференции речь будет идти о двух вещах. О первой и о второй очередях. Первая очередь — это разговор об открытии рынка, а вторая — игра Уильяма.
Галт снова затянулся.
— Не знаю, — сказал он задумчиво. — в отличие от тебя у меня нет сведений об Уильяме. А ты уверен, что не становишься пристрастным, когда речь заходит об Уильяме?
