Я раздал всем по шашлыку на шпажке и налил вина в бокалы. Никакой другой посуды истукан-робот не подал, а мне не хотелось лишний раз встречаться с омерзительным пауком. С шашлыками можно расправиться и при помощи рук. Обходились же мы в туристических походах без вилок.
Мясо сочное и, верно, напоминало говядину. Однако никто из моих гостей не отважился приступить к шашлыку.
– Ну же, смелее! – подбодрил я Герия. Мне хотелось загладить свою вину перед ним.
Герий попытался откусить, но не смог перегрызть волокна и положил в рот целый кусок. Долго мусолил его – не жевал, а именно мусолил, словно во рту у него были голые десны. Хотел проглотить и подавился. Я по земной привычке постучал его по спине. Он испуганно выпучил глаза. Но все же проглотил.
После него никто уже не захотел рисковать. Потом отважились трое: Итгол с Игарою и Эва.
Странно: почему эти трое все время выделяются? Во всем.
Нужно было и об остальных позаботиться. Я решил заказать для них манную кашу. Всякую пищу, кроме шашлыков, готовили на общей кухне. Приготовление шашлыков – привилегия Виктора.
Робот не вышел мне навстречу. Я заглянул в нишу – пусто. Мне не могли быть известны порядки, заведенные на астероиде, но почему-то я был твердо убежден: паук не смеет никуда отлучаться из ниши без указания.
Я не знал, как нужно величать робота.
– Эй, вы, сударь! – крикнул я.
За поворотом в коридоре раздались шлепающие шаги. Паук мчался на меня атакующим маршем, пользуясь одновременно четырьмя конечностями. За три шага – я уже хотел с позором бежать от него – робот остановился.
– Слушаю.
– Восемь порций манной каши и столько же молочного киселя.
– Через пять минут, – произнес он стереотипную фразу.
Я не дал ему уйти.
– Который сейчас год? – спросил я, и замер от волнения.
– Тридцать одна тысяча двести шестнадцатый, двадцать восьмое декабря, – отчеканил он.
Ночевать мы разместились в спальных комнатах, которые примыкали к залу. Планировка и убранство повсюду были типовыми. Тут уже Виктор не стал фантазировать. Достаточно того, что комнаты тоже были отделены силовым барьером, как хранилище и каминный зал. Мне почему-то было спокойнее от уверенности, что роботы сюда не смогут проникнуть. Должно быть, и Виктор думал так же.
Спальня чуть попросторнее вагонного купе. Бельевой шкаф, кровать, столик, два стула – больше ничего. Вторая дверь вела в ванную комнату.
Я напустил воды, взбил мыльную пену…
Завтра предстоит большая работа. Прежде всего отыскать каталоги. Наверно, тоже какие-нибудь автоматы. Сумею ли еще пользоваться ими? Может быть, я и узнаю, каким образом мой труп очутился вначале в холодильной установке здесь, а потом оказался на Земтере. Но одного этого стало уже мало: прибавились новые загадки.
В ловушке
Я кувыркался… в снегу, захлебывался ледяной пылью… и радовался: еще немного и все будет кончено – никакого Земтера, никакого Карста. Беспрерывный грохот снежного обвала сопровождал мой полет…
Проснулся внезапно. Вода в ванне остыла, меня пробирал озноб. Слабый стук слышался за стеною в каминном зале. Проколупал уши – в них застыла мыльная пена – все смолкло.
Пустил горячую воду, теплая истома обволокла тело. Испугался, что вторично усну в воде, и выскочил на коврик. Тотчас явственно услышал запах жареного мяса. Накинул на плечи ворсистый халат и вышел в зал.
Удивительно, что камин до сих пор не протопился. В темноте выплески пламени прыгали по полу, озаряли стены.
Сочный мясной запах щекотал ноздри. Кто-то тайком доедал оставшиеся с вечера шашлыки. Хрустел и чавкал. Я разглядел две темные фигуры – и невольно вздрогнул.
Близ устья каминной печи, наполовину заслоненные от меня креслом, на полу сидели два черта и с жадностью уплетали шашлыки. Острые рожки двигались в такт работающим челюстям.
– Кыш! – воскликнул я и включил электрический свет.
Оба нечистых повернулись в мою сторону. Испуганные рожицы были перепачканы горелым мясом. От яркого света они ослепленно моргали. Круглые, как у лемуров, глаза, нежная розовая кожа, маленький рот, чуть вздернутый кверху нос – если бы не подвижные черные рожки, можно принять за людей. Рога подняты кверху и насторожены, как заячьи уши. Да это же и есть уши! Самые настоящие. Сквозь шерсть видно ушные раковины. Только остренькие волосяные кисточки на концах делали их похожими на рожки.
– Кыш! – крикнул я вторично.
Один из чертей кинулся было в каминную трубу, но отпрянул прочь, ожаленный огнем. Шерсть поверху занялась синеватым пламенем. Он корчился и катался на полу. Длинным гибким хвостом, точно плетью, стегал себя по бокам, пытаясь сбить пламя.
С вечера в большой посудной чаше осталась вода. Я окатил черта с головы до пят, вернее, до кончика хвоста.
Все еще гримасничая от боли, он вскочил на ноги. При этом слегка оперся на хвост. Я стоял напротив них, спиною к растопленному камину. Мы молча разглядывали друг друга. Их лица не были враждебными, но, на всякий случай я вооружился клюкою.
Бесы пустились наутек. В охотничьем азарте я ринулся за ними. Они кинулись в один угол, в другой, наткнулись на дверь. Защитные барьеры беспрепятственно пропустили их. Я выбежал следом. Контрольный автомат едва не захлебнулся от скорости – опознавательные щелки слились в один вибрирующий звук.
Шестилапый паук вприскочку погнался за чертями. Один из бесов с кошачьим проворством вскарабкался вверх по шторе к вентиляционному люку. Сунул в него палец и взвыл от боли. Точно такой же крик слышался мне вчера. Кровь из пораненного пальца окапала штору.
Несколько роботов, растопырив клешни, окружили чертей. Те заметались туда-сюда. Но один из роботов все же проворонил их. Черные пятки бесов замелькали в конце коридора. Целый взвод шестипалых роботов преследовал их.
Остатками воды я залил огонь и закрыл трубу.
Совсем рассветало, когда я проснулся. Распахнул штору – она легко поддалась. Увы, за окном располагался всего лишь замкнутый внутренний дворик. В нем росло несколько кустов. Сейчас они были позимнему голыми и заиндевелыми.
От вчерашней усталости не осталось следа. Мне не терпелось скорее приняться за дело, идти в хранилище.
Плеск воды, когда я встал под душ, напомнил ночное происшествие. Я так крепко заспал все, что не был теперь уверен, пригрезились мне черти во сне или я видел их на самом деле.
В зале никого. Клюка лежит посреди комнаты, где я ее бросил, в камине непрогоревшие поленья. Шампуры голые, мясо с них обглодано. В коридоре на оконной занавеси темные пятна, как раз на том месте, где накапала кровь.
– Что здесь творится? Что за бесы являлись ночью? – накинулся я на робота.
