– А при чем тут я?
– Как это при чем?! – возмутился Гиря. – Ты женат на его внучке. Будешь стабилизирующим фактором. Я не мог этот разговор вести в его кабинете – мало ли что он мог выкинуть, имея под рукой все средства связи. Да и лишних ушей там избыток. Договорились, что мы будем его брать на дому. Готовься – вечером идем.
– Мне кажется, Валерий Алексеевич больше подходит на роль стабилизатора. Все же, как-никак…
Гиря скривился и изобразил на лице страдание:
– Послушай, ну хотя бы ты можешь мне не действовать на нервы, – буркнул он. – Или вы думаете, что они у меня железные? Я ведь могу и вспылить!
Я неприлично хихикнул. Даже и представить себе невозможно, что Петр Янович может вспылить по такому ничтожному поводу. Вот если что-то взорвется на какой-нибудь орбите…
– Хорошо, – сказал я. – А предлог?
– Что? – изумился Гиря. – Ты о чем?
– Ну что же мы, вот так придем и вывалим на старика…
– А-а…, – Гиря повертел головой, как будто искал что-то на рабочем столе, хотя, разумеется, сам стол я не видел, ибо он в объектив видеофона он не попадал. – Нет, – буркнул он озабоченно. – Какую-то работу я уже провел, допустил в его сторону утечку необходимой информации, потом написал докладную… Слушай, ты мне надоел! Я его должен уговаривать… Через час чтобы был на рабочем месте! Ты меня понял?
– Есть! – рявкнул я.
Валентина выглянула из кухни, показала мне язык и исчезла.
– Тут ты прав, – совершенно спокойно продолжил Гиря. – Именно, есть. Есть кое-какая новая информация к размышлению. Все обсудим и обговорим. Предварительно согласуем жесты, интонации, и все такое… Так что передавай Валентине привет и вали сюда. Как она там, кстати?
– Ждет двойню.
– Двойню – это хорошо, – пробормотал он, утыкаясь, видимо, в бумаги, и отключился.
По-моему, Петр Янович даже и не понял, что я ему сказал…
Разумеется, Гиря провел инструктаж по всей форме. В обязанность мне вменялось молчать, следить за состоянием "деда", а буде он, Гиря, начнет нести ахинею, немедленно одернуть. Никаких новых фактов Петр Янович сообщить мне не пожелал, а вместо этого послал в канцелярию Коллегии отнести какие-то бумажки, и взамен принести другие. Мотивация была лаконичная: "Куропаткин на задании, а больше некому".
Когда мы явились к Шатилову, стол был уже накрыт. Олег Олегович был одет, не сказать чтобы официально, но галстук на нем имелся.
– А бутылка-то зачем? – кисло поинтересовался Гиря, уставясь на галстук.
– Ну, как же…, – Шатилов вальяжно усмехнулся. – Сам ведь сказал, что визит будет официальный, а разговор – конфиденциальный. Ты ведь каяться обещал, а без бутылки какое же покаяние.
Гиря тяжело вздохнул.
– Олег Олегович, – сказал он веско, – если бы ты знал…
Шатилов тоже вздохнул.
– Вот что, Петя, давай без инициалов и отчеств. Разница возрастов у нас подстерлась – чего уж там… Давай-ка поговорим просто, по-человечески. Вот ты написал эту докладную, а я ее прочитал. И знаешь что я подумал? Вот, думаю, досиделся, старый дурак, уже все над тобой потешаются, а ты все сидишь и делаешь вид, что осуществляешь руководство. А ведь ты уже ни ч-черта не понимаешь в том, что происходит, – он пристукнул ладонью по подлокотнику кресла. – Тобой манипулируют, а ты сидишь и подписываешь бумажки, которые тебе подсовывают. Уходить тебе надо, уходить немедленно!.. Но потом я подумал о другом. Я, Петя, подумал, что ты ничего не делаешь просто так. И твоя докладная что-то означает. Означает?
Гиря усмехнулся:
– Означает, Олегович, еще как означает.
– Вот именно! – Шатилов нервно поиграл желваками. – Ведь сама по себе бумажка эта – сборник анекдотов. Но у меня хорошая память. Я вспомнил другую бумажку, которую когда-то мне подсунул Спиридонов. Она тоже казалась сборником, а потом выяснилось, что это всего лишь предисловие, но зато к целой эпопее… Так вот, я хочу знать все. Все, что ты знаешь, я хочу знать. И то, о чем догадываешься – тоже. И что только предполагаешь. Короче, я не хочу умирать дураком… Кстати, а его ты зачем сюда приволок? – Шатилов ткнул в меня пальцем.
– Опасался, что ты меня побъешь, когда расколешь, – буркнул Гиря.
– Я что же, по твоему, хулиган?! – возмутился Олег Олегович. – Ну, хорошо, пусть сидит. Рассказывай.
И Гиря начал рассказывать. Пока он рассказывал, – Шатилов сидел, откинувшись в кресле и полуприкрыв глаза. Казалось, он дремал. А когда Гиря кончил, он рывком приподнялся, схватил бутылку, налил себе полрюмки и залпом выпил. И замер, уставясь прямо перед собой.
Мы с Петром Яновичем переглянулись. Пауза затягивалась. Я уже было решил, что пора искать таблетки или даже вызывать врача, но Олег Олегович вдруг очнулся и очень внятно произнес:
– Черт меня побери!
У меня отлегло от сердца. Гиря испустил тяжкий вздох, тоже схватил бутылку, налил и выпил. Потом искоса на меня глянул и сказал:
– Присоединяйтесь, граф!
– Правильно, – сказал Шатилов, – давайте по второй.
И взялся за бутылку.
– Минуточку! – сказал я официальным тоном. – Олег Олегович, Петр Янович предоставил вам полный отчет. Теперь, как мне кажется, необходим обмен мнениями и выработка трезвого взгляда на события, – прилагательное я подчеркнул интонационно и бросил выразительный взгляд на бутылку. – Иначе мы рискуем так и не перейти из описательной плоскости в пространство принятия решений.
– А может завтра перейдем? – как-то жалобно и даже с некоторой просительной ноткой в голосе произнес Шатилов. – Ведь это же – с ума сойти!
– Нет, – сказал я твердо. – Инсульт, Олег Олегович, у вас с ходу не получился, так что давайте подумаем о будущем. Мы с Петром Яновичем не можем вас оставить наедине с этой грудой негативных фактов. Иначе я до завтра не доживу – меня Валентина съест.
Гиря крякнул, но не счел нужным что-то добавить.
– Строга? – поинтересовался Шатилов.
– Страсть! – подтвердил я.
– Знай наших!.. Как она там? Не звонит, не заходит…
– Двойню рожать собирается. Девочку и мальчика.
– Это что, еще одна байка? – сказал он подозрительно.
– Чистая правда, – сказал я.
– Черт меня побери! – снова воскликнул Шатилов. И стукнул по подлокотнику теперь уже кулаком.
– Олег, ты, кажется, начал повторяться, – осторожно заметил Гиря. – Я понимаю, что помощь нечистой силы нам не помешает, но все же… Надо как-то сосредоточиться
– Погоди, не гони! – отмахнулся Шатилов. – Все это у меня в башке не укладывается. Я ведь помню Асеева… Того. Да и этого знаю неплохо. Он не сумасшедший. Значит и комета и ящики – все это реальность.
– Ну, уж ящики-то – реальнее некуда. Валера у Бодуна торчит непрерывно, – усмехнулся Гиря. – Да ты и сам имел удовольствие один из них лицезреть.
