— Что это?
— Бетховен, — произнес Майрак. — Один из наших древних авторов. Если хотите, я сниму усталость с ваших мышц.
— Будьте добры.
Эвинг почувствовал прикосновение рук Майрака к своему затылку. Он ждал. Внезапная вспышка… На какое-то мгновение Эвингу показалось, что он лишился всех чувственных восприятий. Затем физические ощущения вернулись к нему, но боли и усталости как не бывало.
— Замечательно! — признался он. — Как будто Фирник никогда и не обрабатывал меня. Вот только эти шрамы остались в качестве сувениров.
— Они тоже скоро исчезнут. Телесные повреждения обычно пропадают, как только… устраняется источник боли.
Эвинг откинулся в кресле, наслаждаясь тем, что больше не ощущает боли. Чувство облегчения было настолько велико, что позволяло забыть не только последние дни пыток, но и весь предыдущий год адской неудобной спячки в тесном космическом корабле. Музыка была обворожительной, предложенное спиртное согревало внутренности. Было чертовски приятно сознавать, что где-то в Валлон-сити есть убежище, где можно сколь угодно долго скрываться от Фирника.
Комната постепенно заполнялась землянами. Одиннадцать или двенадцать маленьких с различного рода причудливыми искусственными деформациями своей внешности.
— Все находящиеся здесь в настоящее время являются сотрудниками нашего института, — представил их Майрак. — Остальные занимаются исследованиями в других местах. Я не знаю, какого типа институты имеются у вас на Корвине, но наш — единственный исследовательский институт в наиболее древнем значении этого слова. Здесь у нас нет различий между учителями и учениками. Мы в равной степени учимся друг у друга.
— Понятно. И кто же из вас разработал систему управления временем?
— О, никто из нас не сделал этого! Этим мы обязаны Паулису. Произошло это более ста лет назад. Мы просто-напросто поддерживаем аппаратуру в исправном состоянии, хотя и несколько видоизменили ее.
— Более ста лет? — Эвинг был потрясен. — Сто лет прошло, как возникло это чудо, а вы все еще таитесь в норах и темных углах, позволяя сирианам контролировать свою планету?!
Тут Эвинг сообразил, что хватил лишку.
Земляне были в замешательстве. Некоторые из них, казалось, вот-вот разразятся рыданиями.
“Точно дети”, — подумал он и поспешил извиниться.
Хрупкий землянин с искусственно расширенными плечами спросил у него:
— Это правда, что вашей планете угрожает нападение пришельцев из далекой галактики?
— Да, мы ожидаем нападения через десять лет.
— А вы сумеете отразить его? Эвинг пожал плечами.
— Мы попытаемся. Они покорили первые четыре планеты, включая две, считавшиеся значительно сильнее нашей. У нас нет особых надежд на победу. Но мы попытаемся.
— Мы размышляли над тем, — печально сказал Майрак, — не покинуть ли нам Землю и не переселиться ли на вашу планету. Однако если вам грозит уничтожение…
Голос его сорвался.
— Переселиться на Корвин? Но почему?
— Скоро здесь будут хозяйничать сириане. Они заставят нас работать на себя или убьют. Мы в безопасности, пока остаемся в этом здании, но нам ведь время от времени необходимо выходить из него!
— Но вы же располагаете контролем над временем! Вы могли бы переместиться назад, в предпоследний день, чтобы уйти от преследования.
Майрак покачал головой.
— Это вызовет парадоксы. Будет происходить размножение индивидуальности. А мы не можем этого допустить. Мы просто не решимся на это.
Пожав плечами, Эвинг произнес:
— Вам надо рисковать. Осторожность полезна только в том случае, когда она не превращается в глупость.
— Мы надеялись, — сказал сидевший в углу землянин с глазами мечтателя, — что сможем договориться с вами об отъезде на Корвин. Возможно, на корабле, которым вы сюда прибыли.
— Но это же одноместный корабль! — воскликнул Эвинг. Никто из присутствующих землян не смог скрыть своего разочарования.
— В таком случае, вы смогли бы прислать за нами корабль побольше, — начал Майрак. — У нас вообще нет космических кораблей, поймите это. Строительство звездолетов прекратилось на Земле два столетия назад, а старые были либо проданы, либо пришли в негодность. Промышленность Земли в настоящее время контролируется сирианами, а они не позволяют нам обзаводиться кораблями. Так что галактика, просторы которой мы некогда бороздили, ныне для нас закрыта.
Эвингу хотелось хотя бы чем-нибудь помочь этим тщедушным малым. Однако ничего путного не приходило в голову.
— У Корвина самого очень мало звездолетов, — сказал он. — Таких, которые способны совершать межзвездные путешествия — с очень небольшим количеством пассажиров — менее дюжины. Все корабли, которые у нас есть, определенно будут переданы военным в целях использования их в грядущей войне против клодов. Я не представляю, каким образом мы могли бы устроить переселение. Кроме того, даже если я покину Землю завтра же, меня не будет на Корвине целый год. И еще год понадобится для возвращения на Землю с кораблями — уже для вас. Вы рассчитываете, что сможете продержаться против сириан?
— Возможно, — сказал Майрак, однако в голосе его явно слышались нотки сомнения.
Некоторое время в комнате стояла тишина. Затем Сколар произнес:
— Мы готовы уплатить за наш переезд. Возможно, мы располагаем некоторыми научными достижениями, которые неизвестны на вашей планете. В этом случае наше переселение могло бы оказаться весьма ценным для вас.
Эвинг задумался над этими словами. Безусловно, у землян есть много всего, что они могут предложить, и прежде всего аппаратуру управления временем. Но он легко представил себе, как по возвращении на Корвин он безуспешно пытается убедить Совет в необходимости посылки крупного звездолета за учеными-беженцами с Земли, планеты, которая не смогла хоть чем-нибудь помочь Корвину! Если только у этих милых созданий не окажется какого-нибудь сверхоружия…
С другой стороны, будь оно у них, им не нужно было бы спасаться бегством от сириан. Заколдованный круг, из которого нет никакого выхода!
— Возможно, я могу что-то придумать, — начал неуверенно Эвинг. — Мне кажется, что все не так безнадежно…
Глаза Майрака засветились надеждой:
— Вы так думаете?
— Меня очень интересует ваше оборудование для перемещения во времени. Можно ли мне самому испытать его в действии?
Майрак обменялся со своими друзьями несколькими фразами на непонятном языке. В интонациях этого разговора звучали сомнения, но все же Майрак дрожащим голосом произнес:
