Геннадий Марченко - Перезагрузка или Back in the Ussr (трилогия)

Коридор заканчивался простой дверью.

– Лицом к стене, – прозвучал приказ, и я молча повиновался. – Заходи.

Я оказался в небольшом помещении без окон, у дальней стены стоял стол с настольной лампой, свет от которой падал на разложенные по поверхности стола бумаги. С той стороны стола, в полусумраке, сидел человек, лицо которого никак не удавалось разглядеть. Он сидел молча, словно бы и не дыша, этаким истуканом, тем самым все больше вгоняя меня в ужас. Но в какой-то момент незнакомец подался вперед, и я испытал состояние настоящего ужаса. Как?! Этого не может быть! Он же мертв!

– Что, удивлены, Сергей Андреевич?

Андропов откинулся назад, и его худое лицо, обтянутое пергаментной кожей, снова спряталось во мраке. На столе, на самом краю светового пятна, виднелись его ладони с длинными паучьими пальцами, увенчанными отросшими желтыми ногтями.

– Но… но вы же умерли!

– Смерть – понятие относительное, Сергей Андреевич, – голос у него был скрипучий, словно половицы в старом доме. – Сами-то как считаете, вы сейчас живой или мертвый?

– Конечно, живой! Вот он я, из плоти и крови.

Я даже попытался себя ущипнуть. Не вышло, потому как кусок кожи на руке, в который я хотел вцепиться ногтями, на моих глазах почернел и отвалился вместе с мясом, смачно шмякнувшись на пол, и обнажив смутно белеющий лучезапястный сустав.

– Что происходит?! Что это за херня здесь происходит?

Я попытался вскочить, однако ноги меня не послушались, я их вообще не чувствовал, и в этот момент лицо Андропова снова выплыло из тьмы. Только теперь это уже было лицо монстра с растянутым в беззвучном смехе ртом. Посеревший язык из раззявленной пасти вывалился на стол, но Андропов каким-то образом смог разговаривать.

– Что, теперь ты такой же, как и я? Ну и каково это – гнить заживо, чувствовать, что по тебе ползают могильные черви? А знаешь, благодаря кому я оказался на три метра под землей? С чьей подачи я ушел почти на семь лет раньше отпущенного ИМ времени? Ты появился, Губернский, и стал мутить воду, обвинять меня перед товарищами по партии в несуществующих грехах. А те, недолго думая, устроили мне сердечный приступ. Думал, этим все и закончится? Думал, я забуду о тебе? Не-е-ет, дорогой ты мой человек, не получится остаться чистеньким. Я забираю тебя с собой, добро пожаловать в ад!

Сзади Андропова полыхнуло огнем, из которого ко мне тянулись сотни или даже тысячи неимоверно бесконечных в своей длине рук, с такими же отросшими ногтями, как у покойного Председателя КГБ.

– Простите, Юрий Владимирович, но мне там делать нечего. Я, в отличие от некоторых, свою страну не предавал, и всякую мразь наверх не тащил.

– Ты-ы-ы…

Лицо Андропова перекосилось, и в этот момент одна из тянувшихся из пламени рук обхватила его за шею и потянула назад.

– Нет, нет! Я не хочу, – закричал Андропов. – Я проклинаю тебя и весь твой род!

И в этот момент я с криком проснулся.

– Ты чего, кошмар, что ли, приснился? Даньку разбудишь так орать.

Валя включила ночник, пристально вглядываясь в мое лицо, и удрученно качая головой. А я чувствовал, как по мне струями стекает холодный пот пережитого только что ужаса.

– Да, что-то хрень какая-то снится, покойники. К чему бы это…

– Кто-то из родных, знакомых? Кровь была?

– Нет, не родные и не знакомые. Хотя этого человека я знаю… Крови вроде не было.

– Водички принести?

– Не маленький, сам дойду. Спи, я сейчас вернусь.

Выпил на кухне стакан воды из-под крана, посмотрел на часы. Начало пятого, за окном еще царит декабрьская темень. А мне что-то спать больше не хотелось. Прикрыв кухонную дверь, включил работающий от сети кофейник, засыпал в воду молотого кофе, и через несколько минут уже цедил обжигающий, ароматный напиток, подкрашенный ложечкой натуральных сливок.

Невольно вспоминались события, произошедшие со мной и страной в последнее время. Самым шокирующим стал уход Андропова, недаром он мне сегодня приснился. А ведь так и есть, вряд ли он случайно коньки отбросил, наверняка не обошлось без вмешательства людей Машерова, а вернее даже Ивашутина, поднаторевших в деле проведения спецопераций и в частности устранения людей, представляющих угрозу государственной безопасности.

Уже на следующий день по ТВ, радио и в газетах было объявлено, что обязанности Председателя КГБ СССР будет выполнять Семен Кузьмич Цвигун, с которым мы буквально накануне, в день смерти Андропова, общались по поводу продажи альбома моей группы в Англии. Вот эта новость меня действительно порадовала, учитывая, что с Цвигуном у нас установились неплохие отношения. Во всяком случае, мне хотелось в это верить.

Кстати, с его подачи повесть «Крах операции „Омега“» без очереди вышла в «Политиздате». Семен Кузьмич был указан как консультант, которому автор выражает искреннюю благодарность за помощь в создании книги.

«Пираты XX века» тем временем ушли в прокат ГДР, Венгрии и Болгарии, и даже Италия вроде бы вела переговоры о покупке прав на прокат картины. Следом за «Пиратами…» на экраны страны вышли еще два фильма по моим сценариям – «Знак беды» и «Крейсера». На продукцию «Беларусьфильма» я серьезной ставки не делал, хотя вполне вероятно, что какую-нибудь фестивальную награду картина получит. Однако в прокате явно она не сильно котировалась, разве что в самой Белоруссии более-менее прошла с успехом. Так там были живы еще многие участники тех событий, понятно, им интересно вспомнить и сравнить то, что было на экране и в жизни. А вот «Крейсера» с серьезными батальными сценами на море и драматической линией главного героя сразу пришлись зрителю по душе. До «Марсианина» и «Пиратов…» фильму, впрочем, дотянуться в плане сборов было трудновато, но результат на старте все равно был показан достойный.

Высоцкий этой осенью вернулся в Москву и готовился к съемкам в картине «Место встречи изменить нельзя», намеченным на весну следующего года. Через каких-то своих знакомых он узнал мой новый домашний номер, на который и позвонил, а я пригласил его приехать на мою кооперативную квартиру. Сидя на кухне за чашкой чая с медом, он признался, как не хотел покидать гостеприимный хутор, и только настойчивость Говорухина, апеллировавшего к совести актера, склонила чашу весов к тому, что Высоцкий неделю назад решил-таки вернуться к работе в театре и кино. За время, прошедшее после визита Говорухина, он на хуторе наизусть выучил сценарий фильма. Заодно Володя поинтересовался прогнозами на будущее.

– Тебе по общемировым событиям, или только касающимся лично тебя?

– Ну, ядерной войны не ожидается?