— И? — сказал Гусев.
— Я видел много таких шрамов, когда работал в полевом госпитале, — сказал хирург. — Это очень похоже на выходное отверстие от пули. Очень аккуратно зашитое, но все же…
— Э… — сказал Гусев. — А входное тогда где?
— Полагаю, оно замаскировано шрамом от операции, — сказал хирург.
— То есть, вы хотите сказать, что в меня стреляли?
— Ну да, — хирург помолчал. — В вас стреляли. А если выражаться более точно, то вас убили.
Гусев всегда считал, что относится к тому типу людей, которых очень сложно чем-то удивить, но на этот раз он удивился. У него от удивления даже на мгновение дар речи пропал, что, прямо скажем, случалось нечасто.
Он не был так удивлен, даже когда очнулся в клинике и ему рассказали, что он умер, и был воскрешен, и теперь ему предстоит жить в будущем. Смерть, в общем-то, не была для Гусева чем-то из ряда вон выходящим. В смерти не было ничего поразительного, ведь смерть — это то, что в конце концов случается с каждым.
Но не насильственная же.
— Убили? — переспросил Гусев, все еще пытаясь уложить в голове эту информацию.
— Наверное, мне не следовало вам это говорить, — покачал головой хирург.
— Да нет, же, как раз таки следовало, — сказал Гусев. — Это… просто это как-то очень для меня неожиданно. Значит, убили?
— Очень похоже на то.
— А кто убил?
— Я — врач, а не экстрасенс, — хирург развел руками.
— А, да, — спохватился Гусев. — Извините, торможу.
— Да ничего, — сказал хирург. — Бывает.
— Вас как зовут?
— Борис.
— Очень приятно, — сказал Гусев. — А я — Антон.
— Хочешь спирта жахнуть, Антон? У меня есть.
— Я, пожалуй, воздержусь, — сказал Гусев. — Мне ж еще справку получать. Но за предложение спасибо.
— Как хочешь.
— Можешь рассказать мне еще какие-нибудь подробности? Ну, из того, что может увидеть врач, а не экстрасенс?
— Я даже не могу поручиться за свою версию со стопроцентной вероятностью, — сказал Борис. — В принципе, все мы люди и все мы можем ошибаться, а свой шрам на спине ты заработал при каких-то других обстоятельствах, которые не помнишь. Бывают в жизни и не такие совпадения.
— Это да, — сказал Гусев. — Но предположим, что ты прав. Что ты можешь сказать по поводу этой раны?
— Судя по тому, что я видел, был всего один выстрел из пистолета небольшого калибра, — сказал Борис. — Одна пуля в сердце. Либо очень хороший стрелок, либо стреляли с близкого расстояния. Поскольку времени прошло много, и входное отверстие скрыто более свежим шрамом, сказать что-то точнее я не могу.
— А после дополнительного обследования сможешь?
— Вряд ли. Только подтвердить сам факт… э… убийства.
— А почему я ничего не помню?
Борис развел руками.
— Человеческий мозг до сих пор является малоизученной областью, — сказал он. — Может быть, это последствия шока, может быть, последствия пребывания в крионической клинике. Я мог бы сказать вам, что память непременно вернется, но врать не хочу.
— Есть хоть какая-то вероятность, что я могу вспомнить обстоятельства своей смерти?
— Есть, — неохотно сказал Борис. — Но на вашем месте я бы не очень на это рассчитывал. А в клинике вам сказали, что вы умерли от инфаркта?
— Именно, — сказал Гусев.
— В каком-то роде оно и верно, — сказал Борис. — А еще можно было бы сказать, что тебя отравили тяжелыми металлами. Например, свинцом.
— О, этот своеобразный медицинский юмор, — сказал Гусев. Борис снова развел руками. Интересно, а скальпелем он так же размахивает? — Но почему они не сказали мне правды?
— Они и так вытащили тебя из холодильника, в котором ты пролежал почти четыре десятка лет. Наверное, не хотели нанести тебе дополнительную психологическую травму.
— Мы просто не хотели нанести вам дополнительную психологическую травму, — заявил доктор Петров, лучезарно улыбаясь.
— И это был ваш единственный мотив? — поинтересовался Гусев.
— Конечно. А какие еще тут могут быть мотивы?
— Не знаю, — сказал Гусев. — Например, вы могли промолчать, потому что это ваши сотрудники меня застрелили.
— Зачем нашим сотрудникам в вас стрелять?
— Может, вам срочно надо было положить кого-нибудь в холодильник, а несознательные клиенты вовсе и не думали умирать.
— Любопытная версия.
— Рад, что вам нравится.
— Ну, допустим, что это так, — сказал доктор Петров. — Но мы — медицинская организация. Если вы думаете, что нам на самом деле надо было вас убить, и у нас был доступ к вашей квартире, почему мы просто не вкололи вам какой-нибудь медицинский препарат, вызывающий летальный исход и не вызывающий никаких подозрений? Зачем бы нам понадобилось в вас стрелять?
— Не знаю, — сказал Гусев. — Может быть, вы идиоты.
Доктор Петров улыбнулся еще лучезарнее.
— Поверьте, мы не идиоты, — сказал он. — И я надеюсь, вы понимаете, что мы говорим исключительно об умозрительной ситуации, и когда я использую слово «мы» относительно персонала нашей клиники, речь не идет обо мне лично, ибо в те времена, когда вы попали к нам на хранение, лично я здесь не работал. Я тогда вообще нигде не работал.
— Понимаю, — сказал Гусев. — А могу я взглянуть на файл со своей историей болезни?
— Извините, нет.
— Почему?
— Потому что досье пациентов существуют только для внутреннего пользования и мы не выдаем их на руки. И потом, что вы рассчитываете там найти?
— Какую-нибудь информацию об обстоятельствах моей смерти, — сказал Гусев.
— Уверяю вас, там ничего такого нет.
— Вы помните все досье наизусть?
— Конечно же, нет. Но ваше я запомнил. Первый клиент — это очень важно.
— Если это так важно, почему бы не показать мне файл? Я просто прочитаю его в вашем присутствии и никуда не буду выносить.
— Извините, но это невозможно. На сей счет существуют весьма строгие инструкции.
— Ерунда какая-то, — сказал Гусев.
— Может быть. Но я все равно ничего не могу с этим поделать.
— Полагаю, предлагать вам скромное материальное вознаграждение смысла нет?
— Увы. У меня здесь очень хорошая зарплата и я не собираюсь ей рисковать.
— Честно говоря, мне не очень нравится ваше отношение к клиентам, — сказал Гусев.
— Напишите об этом в общество защиты прав потребителей.
Выйдя из клиники, Гусев направил свои стопы в направлении районного отделения милиции. Было утро понедельника, а ему еще надо было получить лицензию на оружие, купить какой-нибудь пистолет и найти место, где он мог хотя бы немного потренироваться в стрельбе перед завтрашней дуэлью. Последний раз Гусев стрелял из пистолета… никогда.
