— Шоковая терапия, не так ли? — пробормотал он.
— Очень грубая, — ответил я, — но сработала. Я не буду утомлять вас подробностями, скажу лишь, что к полуночи я убедил Маргарет, что Кэртис — лучшая фамилия, нежели Рэйнхэм. Объявление об этом скоро появится в «Таймс».
— Поздравляю.
— Ну вот и все, наверное. О! Кроме Чисирайта.
— Да, этот Чисирайт. Хотел бы я знать, чем объясняется его отсутствие в баре в тот вечер.
— Это был один из трех самых прибыльных вечеров в году для хозяев, — мрачно проговорил я, — а Чисирайт был в самоволке. Он отрицает, что на то были какие-нибудь причины, но истина очевидна. Колстон посеял в его душу семена страха, и он смылся, оставив жену и дочерей умирать под обломками заведения. Я надеюсь, что эта мысль тяжким грузом лежит на его совести, — если она у него есть.
Мы замолчали. Мы подходили к вопросу о 64000 долларов, и Морган боялся его задать.
— Итак, Колстону удалось спасти одного человека, — пробормотал он и добавил: — Не понимаю, почему о предупреждениях Колстона не говорилось ранее. Можно было ожидать, что хоть кто-то что-нибудь да скажет.
— Почему? — спросил я. — Большинство никогда не слышало предупреждений или, по крайней мере, слышало их искаженный вариант. Единственный из жителей — насколько нам известно, — кто знал все в деталях, Хэйнес, в течение многих недель лежал без сознания, а когда очнулся, охи и ахи поутихли. Он сказал Холту, что все эти годы его беспокоили воспоминания об этом, но он думал, что ему никто не поверит.
— Но были же и официальные лица — Барнс, например.
— Ну, что вы, инспектор! Не думаете же вы, что Барнс сознается в том, что, будучи предупрежденным, он своим бездействием способствовал гибели 95000 человек?
— Но почему не действовал сэр Гай? Он сказал Барнсу, что Колстон сумасшедший. По-видимому, его дезинформировали.
— Он не был дезинформирован, — улыбнулся я. — Это самое интересное во всем деле. Колстон мог предсказывать землетрясения не лучше меня.
— Не мог? — ошеломленно переспросил Морган.
— Явно, определенно и несомненно не мог! — торжественно провозгласил я. — Ни за что на свете не мог. Теория Колстона — бред.
— Этого не может быть! — возмутился Морган. — Черт побери! Он предсказал его Хэйнесу до минуты, точнейшим образом определил силу по шкале Рихтера и указал точный эпицентр — с точностью одного-двух метров.
— Да, — улыбнулся я. — Не мог, а предсказал. Смешно, не правда ли?
— Какое тут смешно, мистер Кэртис! Это не могло быть совпадением — таких фантастических совпадений просто не бывает. Я не понимаю, почему вы так настаиваете на том, что Колстон не мог сделать, но так явно сделал.
Тут я ему выложил все то, что уже выложили мне, и притом с большим напором.
— Потому что любой сейсмолог, от Вашингтона до Пекина, готов поклясться в этом под присягой. Теория предсказаний землетрясений Колстона была полной галиматьей. А если вы мне все еще не верите, вам стоит только поднять трубку и позвонить профессору Эдварду Ятсу, президенту Британской Сейсмологической Ассоциации, и спросить его, что он думает о теории Колстона. Но перед этим я бы посоветовал вам положить кусок асбеста между трубкой и ухом, иначе Ятс расплавит его.
В наступившей тишине ворвавшиеся в окно звуки только подчеркивали гробовое молчание в комнате; на улице что-то грохотало, снизу слышались телефонные звонки, а из подвала доносился слабый рокот машин, печатавших экземпляры первого сегодняшнего выпуска. Дважды Морган собирался заговорить и дважды останавливался. Наконец я мягко произнес:
— Это бесполезно, инспектор. Тут не может быть ошибки. Я уже обдумал все те возражения, которые возникли у вас за первые же полминуты. Специалисты могут ошибаться, сказал я себе, но не целая же конференция экспертов по данному вопросу из двадцати стран мира: Америки, Англии, России, Китая, Западной Европы и так далее. Я думал о профессиональной подозрительности, о сохранении профессиональной тайны — ведь Колстон не был сейсмологом, — но ни одно из предположений не выдерживает критики. Ученые не признают показаний, даваемых им дилетантами, но они не отказываются рассматривать теории, если те обоснованы, стройны и убедительны. Теория Колстона таковой не была, и поэтому она была отвергнута.
— Ничего не понимаю. — Морган был явно сбит с толку. — Расскажите подробнее.
— В хронологическом порядке это выглядело так: Холт представил текст вчера утром. Я его прочел и решил опубликовать статью о Колстоне. Кто он был такой? Мог ли он предсказывать землетрясения? Мы поместили статью рядом с портретом Эдди с повязкой на голове и рассказом о драке. Не прошло и десяти минут с момента поступления газеты в киоски, как все дьяволы точно с цепи сорвались. Телефон Холта звонил, не переставая. Позвонил Боском, чей корабль стоял в Лондонском порту. Потом Фримен и Хэйнес. Они утверждали одно и то же: Колстон и Флэш Эдди — одно и то же лицо. Я послал Джона в дом Сандры Мартин, где он встретил ваших ребят, стучавшихся в дверь, тогда как Колстон ускользнул через окно.
Мне вдруг пришло в голову спросить, как Специальная Служба так быстро вышла на него, но я сдержался. Он бы мне не ответил, а я пробудил бы в нем уснувшего полицейского.
— Между тем позвонил профессор Ятс и яростно заявил, что Колстон ничего не может предсказывать. И, наконец, позвонил Уолли Марш, наш научный репортер, весь вспотевший, как из турецких бань, что дополнило картину.
— Почему вы не связались с Ятсом и Маршем до публикации статьи?
— Мы связывались с Сейсмологической Ассоциацией, у которой не было данных о Роберте Колстоне. Мы посмотрели вырезки из газет, но нашли только краткий некролог в «Таймс». С Уолли мы не могли связаться, потому что он возвращался с конференции в Стокгольме.
— Понятно.
— Уолли знал все о Колстоне. Любой, кто что-нибудь значит в сейсмологии, знает о Колстоне. Это один из тех профессиональных секретов, о которых все знают, но никто не говорит вне своего круга.
Морган понимающе кивнул.
— Факты вкратце таковы. Колстон был физиком-ядерщиком. Около пятнадцати лет назад он бросил эту область и начал разрабатывать идею о том, что землетрясения можно предсказывать. Пять с половиной лег назад он написал письмо профессору Ятсу, прося разрешения прочесть доклад на всемирном сейсмологическом конгрессе, состоявшемся в Лондоне на пасху — это было в год Арминстера. После некоторых колебаний разрешение было дано.
— Ятс видел копию доклада?
— Нет. У Колстона была блестящая репутация физика-ядерщика. Опять же, его репутация была одной из тех, которые гремят в своем кругу и почти неизвестны широкой публике.
