Морган понимающе кивнул.
— Факты вкратце таковы. Колстон был физиком-ядерщиком. Около пятнадцати лет назад он бросил эту область и начал разрабатывать идею о том, что землетрясения можно предсказывать. Пять с половиной лег назад он написал письмо профессору Ятсу, прося разрешения прочесть доклад на всемирном сейсмологическом конгрессе, состоявшемся в Лондоне на пасху — это было в год Арминстера. После некоторых колебаний разрешение было дано.
— Ятс видел копию доклада?
— Нет. У Колстона была блестящая репутация физика-ядерщика. Опять же, его репутация была одной из тех, которые гремят в своем кругу и почти неизвестны широкой публике.
— Он прочел свой доклад? Я кивнул.
— И это был провал. Именно поэтому Ятс так ругается. Он думает, что Колстон его подвел. Говоря словами Уолли, это был один из крупнейших ляпсусов в истории науки. Дело дошло до того, что слушатели ушли из аудитории. Первыми ушли русские, затем китайцы — редкий случай в наши дни, учитывая китайско-советские отношения, — а затем и все остальные.
— Не кажется ли вам странным? — удивленно спросил Морган. — Я имею в виду то, что такой замечательный ученый допустил такую вопиющую несообразность?
— Такое бывало, особенно когда человек из одной области науки переходит в другую. Классический пример — хронология Библии, составленная Ньютоном.
— Или полицейский стал объяснять редактору, как тому издавать газету?
— Вроде того. В данном случае Колстон, так сказать, не справился с домашним заданием. Согласно Маршу, в его аргументации было две пропасти, достаточные, чтобы провести сквозь них космический корабль.
— Полное сумасшествие! — воскликнул Морган. — Он изложил свою теорию мировым звездам в этой области. Его аудитория ушла от него. Он знал, что его имя было опорочено в сейсмологических кругах…
— Он даже вошел в научный жаргон. «Сделать Колстона» означает бросить тень на свое имя в научном мире.
— И все же, перед лицом всеобщего неприятия его теории, он настаивал на своей правоте. И, видит Бог, он был прав.
В наступившей тишине мы думали о необъяснимом. И в этот момент раздался женский крик.
Он ворвался в открытое окно. Женщина кричала и кричала, и в ее крике слышался ужас существа, узревшего конец света. Я узнал голос.
Это была Маргарет.
* * *Грязно выругавшись, я вылетел из. комнаты. Не дожидаясь лифта, я помчался наверх, перескакивая через три ступеньки; за мной бежал Морган. Когда я прибежал, она уже не кричала. Конвульсивно дыша, она лежала на полу. Опустившись на колени, я взял ее на руки.
— Маргарет! Дорогая! Это я, Иэн. В чем дело, дорогая? Что еще произошло на этой планете?
— Бриз! — проговорила она, прижимаясь ко мне. — Ветер, Иэн, ветер! — Она слегка шевельнула рукой в сторону открытого окна. Я тупо уставился на нее. — Неужели ты не понимаешь, Иэн? Горячий ветер с юга. — У меня отвисла челюсть. — На этот раз Лондон.
— Это-то Колстон и пытался передать нам, — помнится, сказал я. А потом, когда смысл этих слов дошел до меня: — О, господи Боже!
Тут мой мозг отключился. Обычно я не теряюсь в критических ситуациях, но тут на меня за двадцать четыре часа навалились Арминстер, Колстон, полиция, согласие Маргарет. А ее страшный крик доконал меня. Я мог заниматься в этот момент только ею. Я положил Маргарет на диван и подложил под голову подушку. Затем наполнил стакан бренди. Она не любит крепкие напитки, но сейчас она выпила стакан, и ей стало лучше. На лице проступил румянец, а дыхание успокоилось. Все это я делал автоматически, повинуясь инстинкту мужчины, помогающего своей женщине. Затем я вспомнил о стоявшем в дверях Моргане.
— Вы слышали? — спросил я.
— Слышал.
Он вошел в комнату и закрыл дверь.
— Не думаю, чтобы кто-нибудь еще слышал, — добавил он.
Морган взглянул на Маргарет профессиональным взглядом. Я вспомнил, что они незнакомы и, как последний идиот, формально представил их друг другу.
— Если вы чувствуете себя лучше, миссис Рэйнхэм, — сказал Морган, — то не могли бы вы нам подробно описать, как все произошло.
— Да, я попробую. Мне немного лучше, — произнесла она срывающимся голосом, все еще задыхаясь. — Глупо было с моей стороны так кричать.
Ей удалось сесть, и она взяла меня за руки. Ее руки были горячими и влажными.
— Я дочитала рассказ Холта. Он подействовал на меня сильнее, чем вчера; может быть, из-за убийства Колстона. Меня опять окружили ужасные миазмы, отвратительный смрад, глупость, трусость и жадность. И ужас; да, ужас от предупреждений Колстона, которым не вняли. Я задрожала. Я опять была в Арминстере, вдыхая эту отвратительную сухую жару, пыль развалин, запах моря и рыбы. Эта женщина опять стала звать собаку, и я услышала крик мужа. В комнате было невыносимо душно. Я открыла окно и выглянула на улицу. Звуки города ободрили меня. Воздух был недвижим и невероятно горяч. А потом подул ветер. Он шевельнул прядь волос, пробрался в ноздри и коснулся моей памяти. — Маргарет теснее прижалась ко мне. — Я была потрясена, жутко напугана. Я ничего не могла с собой поделать, и вот тогда-то я закричала.
— Спокойнее, дорогая! — произнес я.
— Вы абсолютно уверены, что это тот самый ветер? — спросил Морган.
— О, да, я не могла ошибиться.
— Простите меня, миссис Рэйнхэм, но могли, — ответил он. — Воспоминание о трагедии глубоко взволновало вас. Подувший в этот момент ветер…
— Нет! Нет! Нет! — запротестовала Маргарет. — Я его все еще чувствую! Ни до, ни после я никогда не встречалась с таким ветром. Мы говорили об этом в Арминстере. Поверьте, это именно тот самый ветер, сухой горячий ветер с юга.
— В таком случае… — начал Морган, но его прервал телефонный звонок. Звонил Джон Холт.
— Иэн, фантастическая повесть! Мне сейчас звонит Хэйнес и клянется, что подувший несколько минут назад ветер идентичен с тем…
— Я знаю, Джон, — прервал его я. — Здесь Маргарет Рэйнхэм. Она его тоже узнала.
— Кто-то еще? — торопливо подошел Морган.
— Хэйнес.
— Он хочет знать, что ему делать, Иэн, — сказал Холт. — Он… момент, не вешай трубку — звонит другой телефон. — Послышались приглушенные голоса, а потом опять подключился Холт. — На этот раз Берт Боском. Он на Тауэр-хилл, ждет открытия пивной. Страшно испуган.
— Пусть немного подождут, — сказал я и повернулся к Моргану, благодаря судьбу, что он здесь.
— Боском. То же самое. Что мы им скажем?
— Уже трое, — нахмурился Морган. — Потом будут и остальные. При любых обстоятельствах мы должны не допустить паники. Скажите Холту, чтобы он их успокаивал. Наша линия такова: скоро появятся официальные инструкции, которые надо будет беспрекословно выполнять. Если они хотят, могут принять меры для обеспечения собственной безопасности, но ни в коем случае не должны говорить кому-нибудь об этом. То же самое пусть Холт говорит всем, кто еще позвонит.
