— Ах, какого числа, говоришь, этот праздник ужасный?
Говоря это, Ди постепенно сникал, медленно, словно тающее мороженое, опускался на пол и лежал там, как увядший цветок. Цзинцзин, забывшись от восторга, хлопала и топала. Потом спохватывалась, что производит слишком уж много шума, и начинала аплодировать бесшумно, закусив нижнюю губу, растопырив пальцы и аккуратно задерживая ладони перед каждым хлопком.
После репетиции Сюэли чинно провожал Цзинцзин до дверей ее комнаты, прощался, закрывал за собой дверь и удалялся по коридору, насвистывая "bie de na yang you". Иногда он еще потом сидел на лестнице и немножко странно так дышал. Выглядело все это жутко, просто счастье, что там никого не было и никто его не видел.
В конце октября Сюэли навестил после архива Ли Дапэна на Красной площади, хотя ему нечего было чинить, он пришел в нормальных, целых ботинках.
— А, достопочтенный сюцай! Когда же вы осчастливите уже нас трактатом, сломите, так сказать, ветку коричного дерева и войдете во двор яшмового бассейна?
Ли Дапэн всегда спрашивал что-нибудь о курсовой и госэкзаменах.
— Госы через три года только, — кратко сказал Сюэли.
О курсовой ему и говорить не хотелось. Совсем недавно ФэнЦил (Китайский институт Феникса и Цилиня) переслал на геологический факультет МГУ копию его аттестата, чтобы ему зачли те предметы, какие можно. Так его преподаватели с удивлением узнали, что у него никогда не было кристаллографии, кристаллохимии, геммологии, зато был, например, вэньянь, спецкурс по "Ли сао", была наука о романе "Сон в красном тереме" (четыре семестра)… "Как, об одном романе??" — "Ну да, — пожал плечами Сюэли. — Там много нюансов. В конце концов, вы даже можете считать, что это геммология, потому что в центре романа — история драгоценной яшмы, а второе название книги — Шитоу-цзи, что значит…". Тут он бросил взгляд на научного руководителя, понял, что его сейчас убьют, и умолк.
— Ясно, ясно, — покачал головой Ли Дапэн.
— Мастер Ли, — отважился наконец Сюэли на свой вопрос. — Вы вот старше меня и лучше постигли канон, как вы считаете: двуличье — это непременно плохо? Человек, о котором говорится — "коричный цвет с ароматом сливы", непременно мерзавец?
— Я отвечу так, — сказал Ли Дапэн. — Нужно взглянуть, что за люди, которым дано видеть коричный цвет, а кто там чует аромат сливы, — то есть к кому он поворачивается одной стороной, а к кому — другой. "Законы и правила множатся, всюду торчат", — сказал Лао. Если, по мысли твоей, поведенье твое входит еще как-то в привычную орбиту чести и приличья, то и беспокоиться не о чем.
— Откуда вы знаете, что я спрашивал о себе? — сглотнул Сюэли.
— Ну, у тебя ведь по одному только зрачку в глазах, сменных нету — вся правда видна.
— Но как же, в каноне «И» записано, что отклонение в малейшей доле даст потом разницу в тысячу ли?
— И ты хочешь последить уже сейчас за этим отклоненьем? — насмешливо сказал Ли Дапэн. — А что от чего куда отклоняется, в том у тебя нет сомнений? А то выровняешь вроде бы, а на деле только еще больше скривишь.
Сюэли хотел еще что-то спросить, но тут к Ли Дапэну подошел поблагодарить его проходивший мимо большой отряд милиции, — он всем им чинил сапоги, — и Сюэли распрощался.
На занятиях по русскому читали "Черную курицу, или Подземных жителей", потом смотрели фильм в видеоклассе, потом, рассевшись на партах, стали обмениваться впечатлениями.
— Давайте — что было непонятно? — сказала преподаватель. — Вот в этом фрагменте вопросы точно должны были возникнуть:
Алёша кинулся целовáть мáленькие рýчки министра и вдруг с изумлéнием услышал какóй-то звон.
— Чтó это такóе? — спросил Алёша.
Министр пóднял óбе руки квéрху, и Алёша увидел, что они скóваны золотóй цéпью… Он ужаснýлся.
— "Целовать руки" — понятно, какой смысл вкладывается в этот жест?
— Честно говоря, нет… Целовать руки? Зачем?
— О! Я так и думала. Русский устаревший жест "просить прощения". А что этому соответствовало бы в старом Китае?
— "Встать на колени", — быстро сказал Лю Цзянь.
— "Встать на колени", однозначно, — подтвердил Сюэли.
— Заносим в наш словарик расхожде-ений… Смотрите, сколько в нем уже накопилось: поднять указательный палец, плюнуть с досады, закрыть лицо, закрыть лицо рукавом… Так, теперь почему цепь была золотая, хотя бы понятно?
— Ну… все-таки он министр, — сказал Чжэн Цин, который был несколько тормозной.
— А, и поэтому с ним так носятся? Типа почетные кандалы такие?
— Нет, конечно… надо помнить текст. Если драгоценные камни были у них самыми обычными — значит, наверное, и золото было обычным металлом. Может быть, самым дешевым, — сказал Лю Цзянь.
— Да, я за эту версию тоже. Так… ну, здесь очень простая и очевидная мораль, так что, думаю, спрашивать о ней даже не стоит…
— Мораль, конечно, в том, что Алеша все это видел во сне? — уточнил Сюэли. Слишком часто до сих пор самое очевидное оказывалось самым неочевидным.
— Нет, почему?
— Ну, подземное государство и курица-министр ему все три раза приснились? Главный смысл в том, что сон скоротечен. Что жизнь можно воспринимать как иллюзию.
— Нет… я не думаю. Я не понимаю.
— Тогда и я не понимаю. Вы знаете, что было в дупле старой акации? — спросил Сюэли.
— Откровенно говоря, нет, — сказала преподавательница.
— Шунъюй Фэн из новеллы Ли Гун-цзо "Повесть о Нанькэ", войдя во сне в дупло старой акации, обнаружил там государство. Со временем он стал в этом государстве зятем императора и правителем области Нанькэ, потом государство, где он жил, потерпело поражение, всё начало разваливаться, ему предложили покинуть страну и так дальше. И потом, проснувшись, он понял, что вся прожитая им жизнь уместилась в одном сне. И к тому же он обошел вокруг акации и увидел под южной веткой дерева муравейник, который структурой и организацией напоминал увиденную им во сне страну. Забыл сказать, что «Нанькэ» значит "южная ветка". Это новелла конца эпохи Тан. Я вижу некоторые параллели.
— Алеша встречает черную курицу, которая во сне оказывается министром в стране неких миниатюрных жителей, которая находится тут же, рядом, но незаметна днем, и знакомит его с правителем этой страны. Сначала Алеша пользуется некими почерпнутыми от них благами, потом это государство разрушается, и министр вынужден разорвать с Алешей контакт. При этом министр одновременно является курицей, которая гуляет во дворе. Да, я вас понимаю, — сказала преподавательница. — Но я не согласна. Ведь конопляное семечко-то существовало наяву!
