Тим криво усмехнулся:
— Я больше не епископ.
— Я не могу. Поехать в Израиль. Я связана здесь по рукам и ногам.
Тим тихо ответил:
— Если ты не поедешь со мной, я никогда… — он запнулся. — Я снова виделся с доктором Гаррет. Недавно. Джефф явился с того света. Он говорит, если я не возьму тебя с собой в Израиль, то умру там.
— Но это полнейшая чушь. Полнейшая, абсолютная чепуха. Я думала, ты завязал с этим.
— Снова произошли явления. — Он не уточнил, какие именно. Его лицо, я видела, напряглось и побледнело.
Я взяла Тима за руку:
— Не разговаривай с Гаррет. Поговори со мной. А я говорю: поезжай в Израиль, и черт с ней, с этой старухой. Это не Джефф, это она. И ты знаешь это.
— Часы. Они останавливались на времени, когда умерла Кирстен.
— Даже если так… — начала я.
— Думаю, это могут быть они оба.
— Езжай в Израиль. Поговори там с людьми, народом Израиля. Если какой народ и погрузился в реальность…
— У меня будет мало времени. Я должен добраться до самой пустыни Мертвого моря и найти этот уэд. Я должен вовремя вернуться, чтобы встретиться с Бакминстером Фуллером.[113] Да, полагаю, я обязан встретиться с Бакминстером. — Он коснулся своего пиджака. — Это записано. — Он умолк.
— Мне казалось, что Бакминстер Фуллер умер.
— Да нет же, уверен, ты ошибаешься. — Он посмотрел на меня, я на него, и мы оба рассмеялись.
— Вот видишь, — сказала я, продолжая держать епископа за руку. — Вряд ли я чем–то помогу тебе.
— Они говорят, что поможешь. Джефф и Кирстен.
— Тим, подумай о Валленштейне.
— У меня есть выбор, — сказал Тим тихо, но отчетливо, с интонацией воплощенной значимости, — либо поверить в невозможное и глупое, с одной стороны, либо… — Он снова замолчал.
— Либо не поверить. — закончила я.
— Валленштейна убили.
— Никто тебя не убьет.
— Я боюсь.
— Тим, самое худшее — это оккультное дерьмо. Я знаю. Поверь мне. Именно оно и погубило Кирстен. Ты осознал это, когда она умерла, помнишь? Ты не можешь вернуться к этой чуши. Ты утратишь все основания…
— «И псу живому лучше, — проскрежетал Тим, — нежели мертвому льву».[114] Я хочу сказать, лучше верить в чушь, нежели быть реалистом, скептиком, учеными и рационалистом и умереть в Израиле.
— Тогда просто не езди.
— То, что мне нужно узнать, находится в уэде. То, что мне нужно найти. Энохи, Эйнджел. Гриб. Он где–то там, и этот гриб и есть Христос. Настоящий Христос, от лица которого говорил Иисус. Иисус был глашатаем энохи, который и есть подлинная святая сила, подлинный источник. Я хочу увидеть его. Я хочу найти его. Он растет в пещерах. Я знаю, что растет.
— Когда–то рос.
— Он и сейчас там. Христос и сейчас там. Христос обладает могуществом разрывать хватку судьбы. Единственный способ, которым я спасусь, — это если кто–то разорвет хватку судьбы и освободит меня. В противном случае я последую за Джеффом и Кирстен. Именно это Христос и вершит — он свергает древние планетарные силы. Павел говорит об этом в своих Посланиях из заключения[115]… Христос восходит от сферы к сфере. — Его голос снова безрадостно угас.
— Ты говоришь о магии.
— Я говорю о Боге!
— Бог везде.
— Бог в уэде. Parousia, Божественное Присутствие. Он был там при саддукеях, он есть там и сейчас. Власть судьбы, по существу, есть власть мира, и только Бог, воплощенный во Христе, может разорвать власть мира. Это написано в Книге Прядильщиц, что я умру, если только меня не спасут кровь и тело Христовы. — Он объяснил: — В Летописях саддукеев говорится о книге, в которой будущее каждого человека написано еще до Сотворения. Книга Прядильщиц, нечто вроде Торы. Прядильщицы — олицетворение судьбы, как Норны в германской мифологии. Они прядут людские судьбы. Христос, единственный, замещающий Бога здесь, на Земле, овладевает Книгой Прядильщиц, читает ее, доносит сведения до человека, сообщает ему его судьбу, и затем, посредством своей абсолютной мудрости, Христос учит человека, как избежать своей судьбы. Указывает путь выхода. — Он умолк. — Нам лучше сделать заказ. Люди ждут.
— Прометей крадет огонь для человека, тайну огня. Христос овладевает Книгой Прядильщиц, читает ее и затем доносит сведения до человека, чтобы спасти его.
— Taк, — кивнул Тим. — Это почти тот же самый миф. За исключением того, что это не миф. Христос действительно существует. Как дух, там, в уэде.
— Я не могу поехать с тобой. Прости. Тебе придется поехать самому, и тогда ты увидишь, что доктор Гаррет потворствует твоим страхам точно так же, как она потворствовала страхам Кирстен, как она порочно ими воспользовалась.
— Ты могла бы довезти меня.
— Там, в Израиле, есть водители, которые знают пустыню. Я ничего не знаю о пустыне Мертвого моря.
— У тебя отменное чувство направления.
— Я его потеряла. Я потерялась. Я потерялась сейчас. Я хотела бы поехать с тобой, но у меня работа, жизнь, друзья. Я не хочу уезжать из Беркли — это мой дом. Прости, но это истинная правда. Я всегда жила в Беркли. Я просто не готова покидать его сейчас. Может позже. — Принесли мой мартини. Я выпила его залпом, сразу, одним судорожным глотком, от которого начала задыхаться.
— Энохи — чистое сознание Бога. Следовательно, это Hagia Sophia, Божественная Мудрость. Лишь та мудрость, что абсолютна, может прочесть Книгу Прядильщиц. Нельзя изменить написанное, но можно разгадать, как перехитрить Книгу. Написанное непреложно, оно никогда не изменится. — Теперь он выглядел проигравшим. Он уже начал сдаваться. — Мне нужна эта мудрость, Эйнджел. Мне остается только это.
— Ты как Сатана, — сказала я и осознала, что мартини ударил мне в голову. Я вовсе не собиралась этого говорить.
— Нет — возразил Тим, но затем кивнул. — Да. Ты права.
— Мне жаль, что я так сказала.
— Я не хочу, чтобы меня заклали, как животное. Если можно прочесть написанное, то можно разгадать ответ. Христос обладает могуществом разгадать его, Божественная Мудрость — Христос. Они гомологизированы из гипостаза Ветхого Завета в Новый. — Однако, видела я, он уже сдался. Он не мог тронуть меня с места, и он понял это. — Почему нет, Эйнджел? Почему ты не поедешь?
— Потому что я не хочу умереть там, в пустыне Мертвого моря.
— Хорошо. Я поеду один.
— Кто–то должен пережить все это.
Тим кивнул.
— Я бы хотел, чтобы пережила ты, Эйнджел. Так что оставайся здесь. Я прошу прощения за…
— Ты меня прости.
Он печально улыбнулся.
— Ты могла бы покататься на верблюде.
