— Там раненые. Я не могу уйти и бросить их.
В самом деле, у Фазиля не было медика. И было несколько тяжелых раненых.
— Вы с ума сошли, доктор Лаврентьев! — сказал доктор Мур. И еще много чего он сказал, и все эти слова, от первого до последнего, были справедливы, потому что раздербанить галстук старшего хирурга на шелковые нитки — это одно дело, а присоединиться к даргинским боевикам добровольно — это совсем, совсем другое.
«Врачи без границ» нейтральны. Они никогда не принимают ничью сторону. Это базовый принцип. Нерушимый.
— Я все понимаю, Крис, — сказал Эдик. — Поэтому я сейчас пишу заявление об уходе из организации. Передайте его в центр.
Он сел и начал писать заявление. Прервавшись на полуслове, поднял голову и сказал:
— Мне нужен будет анестезиолог.
— Ты долбоеб, — сказала я. — Ты понимаешь, что ты делаешь? На свете полно красивых мужиков, чего ты залип на этого Фазиля с такой силой?
— Я собираюсь закончить эту войну, — сказал он.
Тут я слегка охренела.
Война здесь тянулась уже тридцать лет, если считать с первой чеченской. Десятки больших и малых наций, сотни кланов, тысячи развесистых семей с взаимно пересекающимися интересами. Богатые традиции бандитизма и партизанщины. Нефть и кровь.
Даргинцы — один из маленьких, но гордых народов, которых на Кавказе под сотню. Язык их в родстве с чеченским и ингушским, примерно как русский с белорусским — иностранное ухо и не отличит, когда говорит даргинец, а когда чеченец. Я не отличаю. Но при всей языковой близости они что чеченцев, что ингушей недолюбливают, и это взаимно. Кто там вообще друг друга долюбливает, хотела бы я знать. При этом даргинцы считаются относительно миролюбивым народом (опять же, все в мире относительно). На замирение с русскими во время ермоловских кампаний они пошли одни из первых, во время чеченской заварухи, что первой, что второй, сидели тихо. Возможно, дело тут было в том, что административные границы России и Азербайджана как раз рассекают исконные места расселения даргинцев, так что примерно треть их живет в России, а треть — в Азербайджане.
Но когда Азербайджан стало сильно кренить в сторону то ли союза, то ли аншлюса с Турцией, российские спецслужбы решили, что хорошо бы заиметь этакий буфер между собой и НАТО, наподобие Южной Осетии, и замутили Республику Северная Авария — Дарго. Что авария, то авария.
Спецслужбисты — люди с особенной логикой. Они, например, считают, что если ты где-то мутишь маленькую, но гордую республику, то президентом в ней нужно посадить непременно какого-нибудь мудака, на котором пробы негде ставить. С тем расчетом, чтобы он воровал, грабил и греб под себя, а его бы за это ненавидели, и опираться ему было бы не на что, кроме дружеских штыков. Ну и желательно чтоб был из своих, из спецслужбистов — дополнительная гарантия лояльности. Сказано — сделано: нашли такого себе полковника ФСБ Ильдара Мирзоева, всенародно выбрали, три года он поцарствовал — там бизнес у человека отнял, тут убийцу и насильника под свое крылышко взял и от суда спас, еще где-то землю у кого-то отжал, — и одним прекрасным летним утром нашли его аккуратно застреленным через окно в собственной спальне.
Дальше начались выборы, и итогами этих выборов даргинцы почему-то оказались резко недовольны. Меня тогда еще не было в Дарго, и я не сумела потом разобраться в тамошних хитросплетениях, но вроде бы два кандидата приходились друг другу кровниками, а третий был совершенно явный «попка», руководитель одного известного на весь бывший Союз ансамбля песни и пляски. И в день выборов оба кандидата тщательно следили друг за другом, а под это дело руководитель ансамбля возьми и выиграй. В считанные дни в республике началась стрельба, а законно избранный президент улетел оттуда первым же чартерным самолетом.
Фазиля тогда в Дарго тоже не было. Он вообще жил в Азербайджане и имел азербайджанское гражданство. Но у него в этой заварухе убили брата. Причем как-то по-особенному подло убили: похитили и, судя по всему, пытали несколько дней, а потом расстреляли и представили террористом.
Фазиль нашел того, кто это сделал, и убил его. А поскольку тот был федеральным чиновником, уже самого Фазиля через это объявили террористом.
Фазиль чихать на это хотел, он вернулся в Азербайджан. Но тут в Азербайджан пришли турки.
Так исторически сложилось, что в позапрошлом и прошлом веках турки повели себя с даргинцами нехорошо. Потому-то даргинцы и замирились с русскими сразу же, что турки с ними нехорошо себя вели. Ну а по второму разу, во время первой мировой, турки повели себя нехорошо уже по старой памяти — как бы в наказание за то, что даргинцы первыми и добровольно встали на сторону России.
Но даргинцы восстали не поэтому. Хотя на Кавказе долгая память, но обиды столетней давности — как засохшая коровья лепешка. Чтоб она завоняла по-новой, ее нужно долго поливать.
Даргинцы восстали потому, что кормились с контрабандной нефти и контрабандного же осетра. Попустительством российских и азербайджанских пограничников, одинаково жадных, через полупрозрачную границу шли большие транспорты. По документам все это добывалось в Южной Аварии. Прибыль азербайджанские и российские даргинцы делили по каким-то своим принципам, которые меня не интересовали никогда и никому не нужны теперь. Главное — турки эту лавочку прикрыли, а на границу повесили замок.
Турецких пограничников было не так-то просто купить. Не по причине их великой честности, а потому что у них были свои схемы с азерами, и даргинцы в эти схемы не вписывались никаким боком.
Фазиль, как и многие уважаемые люди даргинской общины, торговал нефтью. В отличие от других уважаемых людей, он не опускался до наркотиков и работорговли, но нефть считал своим законным и святым промыслом. И без всякого понимания отнесся к аресту своих грузовиков на границе. А уж когда турецкие отряды пошли по селам разоружать даргинцев — вот тут-то и завоняла полуторастолетняя коровья лепешка. Тут-то Фазиль и вспомнил, как турки жгли даргинские селения и ловили младенцев на штыки. Он и еще несколько человек объявили о создании Независимой Дарго, с прицелом на воссоединение с Северной Аварией — Дарго.
Турки со своей стороны тоже не готовы оказались проявить понимание. Когда ты посылаешь в горы отряд, чтобы разоружить деревню, а отряд возвращается не только без конфискованного оружия, но и без своего, да еще без ботинок — этого государство — член НАТО никак не может стерпеть. За Фазилем началась самая настоящая охота. Со своей же стороны ФСБ скоренько забыла, что Фазиль — объявленный в розыск террорист, и несколько раз сквозь пальцы смотрела на переход границы его отрядом. А когда турки выкатывали претензию, только руками разводила: ну, он же опасный террорист, ну, он же у нас в розыске — стало быть, ищем-ищем, а поймать не можем, уж больно хорошо скрывается, гад такой.
