Если ударить по запалу — динамит взрывается. Наискось срублено было лицо Антуана, и Санчес валялся, как тряпичная кукла, разбросав руки — а чуть ниже, прямо в глаза Лео, смеялась нелюдь, с которой лишь вчера ребята оставили его наедине. Мать вышла, вещи, выстиранные и отутюженные, лежали на стуле. Автомата, конечно, нет. Зато на столике, около лампы — кошелек. В нем, очевидно, двести аурелей, как обычно.
Может быть, и больше — отец человек широких взглядов и понимает, что мальчику надо расслабиться после переживаний. Ну что ж, за «каскадо» с полным боекомплектом в портовых притонах запросят не больше сотни. Ты смеешься, нелюдь?! Зря. Пока в поле хотя бы один воин, Революция не умирает…
***
Да, товар в этот раз был превосходный. Действительно экстра-класс. Какая любовь, какая ненависть, какое стремление к цели… И как все социально! Правда, отрицательные эмоции доминируют, но это дело поправимое. А клиент — доволен так, что и мне приятно. Ну-ка, ну-ка, пощупаем. Ага, все-таки есть резервы. Понятно: ломать — не строить. Добавим позитива…
***
При всей своей расторопности и понимании с полуслова, капитан Гомес несколько раздражал президента. Дон Леопольдо, сам над собой подтрунивая, провозглашая молодую смену надеждой Движения, предпочитал все же полностью доверять только старым соратникам. Разумеется, молодые не виноваты, что родились слишком поздно, а все-таки пришли на готовенькое. Впрочем, рано или поздно тем, кто начинал, приходится уходить. Бессмертных нет, и слава Богу; а такие, как Гомес, продолжат и не подведут. И потому ничего, кроме искренней, пожалуй, даже отцовской нежности, юный капитан в улыбке президента не обнаружил. Он шел к выходу по длинной ковровой дорожке и на его небольшой ладной фигурке даже мешковатый парадный комбинезон выглядел как-то по особому щегольски. Звякнули часы. За стеной мелодично проворковал звонок, извещающий персонал дворца о конце работы.
Дон Леопольдо подошел к окну. По широкой парадной лестнице спускались люди, большей частью молодые, в мундирах и тройках, с шевронами и без. Веселые ребята в черных форменках сгибались почти пополам, заигрывая со стенографистками и секретаршами, медсестричками и телефонистками. Президент усмехнулся: молодость! Многие ли из них уснут сегодня? А сколько из уснувших проснется в своей постели? Президент не ощущал своих лет — он хоть сейчас, не очень задумываясь, мог бы найти — доводы, которые, конечно же, убедили бы любое из длинноногих созданий зайти к нему в кабинет и выбрать книжку в знаменитой библиотеке Лворца. Но дон Леопольдо никогда не позволит себе этого именно потому, что президентам не отказывают.
А вот и старая гвардия. Боже, Боже, как сдал Рауль! Рауль-Торпеда, легендарный командир партизанской разведки. Когда-то все завидовали ему, а детишки из освобожденных районов играли в «командора Рауля» на улицах деревень. А сейчас… Неужели и я такой?! Видимо придется подумать о новом начштаба гвардейцев. А жаль. Но, впрочем, Рауль не будет в обиде: Колибрия — очаровательная страна и полномочным послам там совсем не тяжело. А вот и Серхио. Давно ли я крестил его сына?! Кстати, как там Лео? Надо бы поговорить о будущем мальчика. Скорее всего, Серхио захочет взять его к себе, в Комитет по делам молодежи. Не стоит. Сыну советника первого класса неплохо бы начать сначала, как все мы в свое время.
А все-таки, неплохая у нас молодежь. Толстяк Серхио знает толк в своем деле. Зачем далеко ходить, хотя бы эта девчушка… Моника! Совсем еще ребенок, а сколько смелости; действительно, стальной боец Движения. Покраснела, глупышка, когда орден вешали. Однако же, приятные размышления побоку, пора и делом заняться.
Дон Леопольдо задернул шторы, чтобы Вальпарадисо не подглядывал. Почти до утра будет тускло, намеком светлеть на темном фасаде окно. Прохожие не обратят внимания и только охранники поговорят минуту-другую о том, что Старик бдит, и может выйти проверить караул, и поэтому не стоит расслабляться. И, конечно, у каждого есть наготове свежий политический анекдот на случай, если президент вдруг вынырнет из полутьмы коридора. А город будет спать. Дон Леопольдо давно не ходил по улицам пешком. Столько работы! И все-таки это был его город, большой, старый Вальпарадисо-папа. Три десятка лет назад, эти самые улицы не выдали, спрятали, выпустили на окраины Леопольдо, Рауля, Серхио и похлопали по плечу, и подтолкнули в сторону сельвы. И встречали с музыкой спустя пять лет, когда славной Победой завершилось великое дело, начатое Восьмого сентября.
Сафьяновые папки, аккуратно рассортированные капитаном Гомесом, тремя стопками возвышались под зеленым абажуром. Дон Леопольдо привычно взял верхнюю, помеченную литерой «А». Ярко-алая буква на первой странице дела была погашена свеженьким, несколько часов назад оттиснутым штампом. Президент веером разложил фотографии. Боже, какие они молодые были! Чего же им не хватало? Глупая листовка: «ДОЛОЙ ТИРАНА!» Тирана?! Мальчики мои, вы ведь не помните генерала Добуниса. Вас еще не было, когда мы, ради вас же, еще не рожденных, дохли в сельве под пулями ищеек этой гориллы. Вы растете, зная, что такое Парламент. Утром, на выбор, вы читаете одну из восемнадцати газет — и это только в столице. Что же вам еще нужно?
Только сегодня президент выступил перед новым составом Парламента, высказал некоторые соображения, понятые и принятые депутатами. Всего лишь советы, не более того; но дон Леопольдо умный и опытный, Парламент ценит его советы. А донести строгую логику президента и Парламента до широких масс — дело прессы. Всей прессы, а не только восемнадцати столичных газет! Фотографии, фотографии, фотографии: восемнадцать лет, двадцать, двадцать три — старше нет. Сын врача, сын бакалейщика, племянник покойного полковника Санчеса. Ах, мальчики… Зачем же вы все это затеяли? Глупая листовка: " СВОБОДУ ТРУДЯЩИМСЯ!". Где же среди вас трудящиеся? Опросите рабочих — довольны ли они своим дотациями, своими домиками в рассрочку? Не поленитесь съездить в деревню, узнать — устраивают ли крестьян наследственная аренда и льготные семена?
Дон Леопольдо чертыхнулся. Никуда уже не пойдут и ни у кого уже не узнают. Мертвы. Зачем?! Спросили бы у народа: кто ему милее — дон Леопольдо или новый Добунис? Офицерье долго не хотело смириться с победой Движения. Восемь путчей только в первый год! Но это в прошлом. Сегодня армия знает свое место. Черная Гвардия — сила и слава народа, плоть от плоти его, не даст военщине поднять голову. Недаром цвет ее — цвет родной земли, в которую легли павшие герои.
