Он хитро улыбнулся и побежал в приемную шефа. Ох, доиграется он, добалуется! И пусть тогда не говорит, что я его не предупреждал… Впрочем, это его проблемы, а меня же ждала Верочка — она тоже как бы случайно задержалась на своем рабочем месте.
Странно, мы с ней заранее ни о чем не договаривались, ни единым словом не обмолвились, а поняли друг друга без слов, буквально с одного взгляда. Быть может, это и есть настоящая любовь? Или просто у меня началось безудержное половое влечение стареющего мужчины молодым девушкам? Седина в бороду, бес в ребро… Вроде бы рано — мне всего сорок с небольшим, самый расцвет. Нет, лучше я буду считать, что меня обуяла безумная страсть, которая бывает лишь раз в жизни…
Славка улетел в приемную шефа, и я остался один в комнате. Не считая, конечно, Верочке. Она неслышно подошла ко мне и нежно прижалась молодым, горячим телом. И так мне стало сладко, так хорошо… Не знаю, что на нас нашло, но следующие пятнадцать минут выпали из реальности — улетели куда-то далеко, где бывают одни только безумцы и влюбленные…
Когда же я снова обрел способность видеть и слышать, то к своему ужасу обнаружил, что мы с Верочкой миловались прямо на моем рабочем столе. Боле того — непосредственно на эскизах! И теперь они превратились в мятую, а местами — и сильно рваную бумагу.
Ладно, подумал я, завтра начнем все сначала… Впрочем, наплевать — ради такого можно хоть сто раз переделывать эти дурацкие эскизы, не жалко. Белая кошечка, получается, мне очень помогла, не зря же я ее так расписывал Пал Палычу…
По крайней мере, я почувствовал прилив творческой энергии — при значительном истощении энергии физической. А что вы хотите — общение с женщиной отнимает не только время и деньги, но и немалые силы…
Верочка, вероятно, почувствовала то же самое, потому что предложила куда-нибудь пойти перекусить, подкрепиться на скорую руку. И мы направились в ближайшую забегаловку, гордо именуемую кафе.
* * *
В зале народа было относительно немного — рабочий день все-таки. Мы с Верочкой сели за дальний столик, в самом углу, чтобы не привлекать внимания. Да и поинтимнее там было как-то… Я заказал пару салатов, какую-то рыбу и бутылку вина. Ужин интеллигента, так сказать… Романтизма добавляла зажженная на столике свеча — местная фишка. Красиво, однако: в зале полумрак, лишь кое-где мерцают огоньки на столах, а по потолку — тени, тени, тени…
Не помню точно, о чем мы с Верочкой говорили. Кажется, она рассказывала о себе, о своем детстве, о родителях… О том, как приехала из маленького провинциального Урюпинска в наш город, как поступила в художественное училище и получила диплом дизайнера. Мечтала создавать новые, интересные, необычные вещи…
Но дизайнеров сегодня — хоть пруд пруди, и ей по окончанию училища пришлось устраиваться простым оформителем витрин. И то, считай, крупно повезло — бывшие ее сокурсники и по сей день трудятся кто официантом, кто разносчиком пиццы, а то и вовсе поломойкой в ресторане. А что делать? Каждый выживает, как может, а о том, чтобы вернуться назад, под мамино крылышко, провинциал обычно даже думать не хочет. После соблазнов большого города родной Урюпинск кажется сонным болотом и полным отстоем, а жизнь там — одно сплошное уродство и мучение… Что, как правило, полностью соответствует действительности. Да и работы там приличной не найдешь. А в большом городе — большие шансы, если, конечно, не сидеть, сложа руки, не жаловаться на судьбу-злодейку, а крутиться. Кто ищет, тот, как известно, всегда найдет. А плаксы и нытики остаются не у дел…
Вот и Верочке пришлось изрядно побегать, посуетиться. Она долго мыкалась по чужим квартирам, прежде чем удалось купить крошечную комнату в перенаселенной коммуналке. И то родители помогли — прислали единственной, любимой дочурке последние сбережения, отложенные на похороны. Квартира попалась ужасная — алкаш на алкаше, зато комната своя, отдельная, да еще с балконом. И дом хороший, сталинский, к тому же недалеко от метро…
И сейчас Верочка очень надеется, что найдется какой-нибудь богатенький буратино, который захочет приобрести хорошую, хотя и изрядно запущенную квартиру в некогда престижном доме. И тогда ей тоже кое-чего обломится — например, скромная, но удобная однокомнатная квартира… Пусть даже на самой городской окраине, в каком-нибудь Муеве-Кукуеве, зато своя, собственная. Тогда можно будет навсегда забыть о пьяных соседях, ночных дебошах и драках на кухне, вызовах милиции, вечно сломанном душе и тошнотворном запахе в туалете.
Верочка пришлось поменять несколько работ, прежде чем она попала в нашу контору. Поэтому своей нынешней должностью она очень довольна — хоть и платят копейки, зато работа по профессии и, главное, по душе. Какое-никакое, а все же творчество. А что до потребностей — так она девушка скромная, неизбалованная, привыкла еще со времен общежития питаться сосисками, пельменями да чаем: недорого, доступно, да и времени на готовку много тратить не надо… А одежду она покупает на китайском рынке — дешево и сердито!
К тому же народ в нашем отделе, по словам Верочки, в основном приличный, за исключением, разумеется, двух злобных дур, Юли и Кати. Но она на них внимания не обращает — что взять с сексуально озабоченных баб, которых никто не хочет трахнуть? Даже темной ночью, на самой окраине, в абсолютно пустом переулке…
Я как услышал такое определение, так чуть было не подавился салатом — насколько точно и образно! А потом поинтересовался, чем ее привлекла моя скромная персона. Ясно, что не красотой своей неземной и не толстым кошельком, это и ежу понятно. Чего у меня нет, того нет… Верочка загадочно улыбнулась и сказала:
— Знаешь, Вася, ты мне сразу понравился — прежде всего своей интеллигентностью, скромностью, мягкостью. Не лезешь, куда не надо, с грязными намеками не пристаешь, ничего от меня не требуешь. Очень редко такое встретишь у современных мужиков. Обычно, когда узнают, что я девушка одинокая да из провинции, так сразу норовят поскорее под юбку залезть. А что там интересного, спрашивается? У всех женщин все одинаковое, можешь мне поверить… Я так считаю: если просто потрахаться хочешь, так возьми себе проститутку — и быстро, и никаких проблем. Чуть-чуть денег и немного удовольствия, зато без головной боли и ненужных переживаний. А так, без чувств, без любви, я не могу и не хочу… Да и не буду.
— Значит, ты меня любишь? — удивился я.
— Да, — скромно потупила глаза Верочка. — Почти с первого дня, как на работе увидела. Сначала ты мне просто нравился, а потом я поняла, что ты еще и в душе очень хороший — добрый, чуткий, отзывчивый, только ужасно невезучий и несчастный.
