Есть на свете зверь, равных по мощи и силе которому нет. У него миллион голов и сотни тысяч рук. Его рык слышен отовсюду, где бы ты ни находился.
Все три дня того великого события напоминали средневековое ристалище. В прохладном утреннем воздухе остро ощущалось жесткое напряжение электричества.
Час настал. Одним движением пальца, касаясь струны, Джимми дал упреждающий сигнал. Из своего укрытия, находясь еще за сценой, он услышал, как где-то совсем рядом длинный глубокий звук, тягуче вибрируя и растекаясь, стремясь быстрее пули, облетел гигантское пространство, отозвавшись эхом сотни тысяч восторженных голосов.
Он здесь. И Зверь отвечает — он готов.
Вперед.
Сквозь заложенные от рева уши Джимми услышал, как душа с гудением сжалась в комок и через дернувшиеся от сладостного предвкушения пальцы понеслась, завибрировала, пролилась в электрический разряд, который, набрав бешеную скорость, окунул все вокруг в его музыку.
Пурпурный туман в моей голове,
Кажется, будто все так изменилось.
И это забавно, отчего — я не знаю.
Не останавливай меня, пока я целую небо.
Резкий гитарный пассаж разрезал утренний воздух, ознаменовывая собой начало нового дня.
Последнего дня, величайшего культурного события конца семидесятых. Вудсток гудел, ревел, бурлил сотнями тысяч человеческих жизней, миллионами эмоций и чувств, подхлестнутых наркотиками, алкоголем и искушениями свободной любви, в то время как в утренний час бал правил находившийся на сцене Джимми Хендрикс.
Пурпурный туман окутал все вокруг
Не знаю, тянет ли он меня наверх или на самое дно,
Счастлив я или несчастен?
Но, как бы то ни было — эта девушка околдовала меня.
Пел он, в неподражаемой манере импровизируя на гитаре.
Мешадо был собран и по обыкновению неразговорчив. Кейт то и дело зевала в ладошку, не выспавшись после длительного перелета, а вот Недельская, наоборот, со свойственной юности энергией вовсю глазела по сторонам.
— Как же здесь круто! — оценила она, когда кто-то по пути нацепил ей на голову венок из свежих полевых цветов.
— Не отвлекайся, — буркнул через плечо идущий впереди Хосе.
— Зануда.
— Как вы, Мун?
— Немного побаливает голова, — откликнулся солдат. — Но в целом порядок.
— Соберитесь. От того, как все пройдет, зависит очень и очень многое.
Пурпурный туман застилает мне глаза.
Не знаю, день ли сейчас или ночь.
Видишь — мой разум покидает меня.
Будет ли завтра? Или это будет конец времен?[21]
Подхватывая последний аккорд, грохнул залпом цветов и конфетти танк «М41», расписанный в кислотно-психоделические цвета с пацифистскими знаками «мира» и антивоенными лозунгами, пропагандировавшими мир и любовь. Собравшаяся на огромном поле толпа неистовствовала от восторга.
— Ну что, готовы? — поинтересовался ведущий шоу, спустившись по лесенке на площадку за сценой, где Джими Хендрикс самозабвенно выводил альтернативную версию «Эй, Джо!». — Вы следующие.
Он посмотрел на забинтованного Муна, от которого не отходили Кейт и Недельская.
— Да уж, видок у тебя еще тот, парень. Постарайся покороче, о'кей? Джим сейчас разогреет толпу, так что тебе будет достаточно просто появиться и сморозить что-нибудь охренительное, про мир, любовь и то дерьмо, которого ты там насмотрелся, усек? — критично оглядев пилота, наставлял всклокоченный ведущий фестиваля в пестрых одеждах.
— Я попробую, — не слишком уверенно пообещал Пит.
— Так это наш новый герой? — Рядом с ними возник журналист с фотокамерой. — Поближе друг к другу, та-ак. Ну-ка, парень, обними девчонок и улыбнись…
— Не снимайте, — Кейт едва успела заслонить лицо руками. — Лучше только его.
Через мгновение Пит был окружен плотной толпой щелкающих фотоаппаратами журналистов, оттеснивших Кейт в сторону.
— Ну, вроде работает, — встав рядом с Недельской, она наблюдала, как корреспонденты заставляют Пита позировать.
— Еще как работает, — отозвалась Марина, поправляя на голове венок из полевых цветов. — Остался последний штрих, и можем уходить. Ой, смотри, это же Хендриксон!
Сцепив пальцы рук на груди, она глазами, полными обожания, смотрела, как великий гитарист, завершив двухчасовое выступление, покидает сцену под восторженный рокот толпы.
— Он просто бог, — на выдохе простонала девушка. — Обожаю эту работу.
Подавая ассистенту гитару, Хендриксон ей подмигнул, и у Недельской розовыми бутонами запылали щеки.
Наблюдавшая за сценой Кейт улыбнулась. Первые хронопутешествия всегда вызывали у новичков бурю эмоций, замешанных на восторге. Особенно когда предстояло сталкиваться с яркими личностями, оставившими след в мировой истории. Жаль, что уже совсем скоро студентке откроется обратная сторона медали и цена, которую придется за все это платить.
— Ну, парень, твой звездный час. Задай им всем жару! Это будет отличное завершение шоу! — конферансье стал подниматься на сцену, увлекая за собой Пита. — А теперь мы передадим слово человеку, который увидел мать-войну изнутри, мать ее! — Приветствуйте! Пит Мун, посмотревший в глаза самого дьявола и выбравшийся из пекла, спася несколько жизней простых американских парней!
— Привет, народ, — помявшись, Мун занял место перед микрофоном, которое ему уступил ведущий. — Я не умею говорить там всякие красивые вещи, поэтому постараюсь короче.
— Расскажи нам о войне, чувак! — вооружившись мегафоном, выкрикнул кто-то из толпы. — Что ты там видел? Это суки чарли тебя так отделали?
— А что еще можно увидеть на войне? — Пит пожал плечами. — Смерть, боль. Страдания.
— Мы не хотим смерти? — вновь вопросил голос из толпы, явно принадлежавший какому-то заводиле. — Что мы говорим войне!
— Дерьмо!
— Что мы говорим властям!
— Остановите войну!
— Зачем мы здесь!
— Ради мира!
— Мы не хотим смерти?
— НЕТ! — откликнулся импровизированный стадион сотней тысяч голосов.
— К черту войну!
— К ЧЕРТУ! — радостно вторила толпа.
Оглушенный бурной реакцией Мун подождал, когда волнение более-менее утихнет, и, переглянувшись с ободряюще кивнувшим ведущим, продолжил:
— Что еще сказать… Я такой же простой парень, как вы, которому просто не повезло. Я сын кровельщика и привык держать в руках инструменты, а не автомат. Я был там, я видел, как гибнут мои друзья. А все, что мы делали, это всего лишь сражались за мир и кусочек чистого неба над головой.
