— О, черт! — воскликнул Юл. — Не сдерживай свои истинные чувства, Гримо! Тебе, старина, явно необходимо научиться раскрываться и выражать себя!
Жан-Батист держался так, словно ничего не слышал.
— Ну, и что нам теперь делать? — спросила Шарлотта, обращаясь к хозяину дома.
— А ну, замолчите! Все! — судорожно вздохнув, заговорил Винсент. — Мы все друг другу сродни. Как члены клана. Кто за то, чтобы рассказать Кэти обо всем?
Эмброуз, Шарлотта, Шарль и Юл подняли руки.
— А чего хотите от нас вы? — Этот вопрос Винсент обратил Жан-Батисту и Гаспару.
— Сами разбирайтесь, — ответил Жан-Батист.
Он несколько секунд пристально смотрел на меня, а потом, развернувшись на пятках, быстрым шагом вышел из комнаты и со стуком захлопнул за собой дверь.
— Итак, — с усмешкой заговорил Эмброуз, потирая руки, — большинство побеждает. Значит, начинаем вечеринку.
— Давай сюда, — сказала мне Шарлотта, сбрасывая с дивана на пол пару больших подушек.
Усевшись на одну из них по-индийски, она похлопала ладонью по второй.
— Все в порядке, — заверил меня Винсент, видя, что я колеблюсь.
— Кэти, — заговорил Юл, — надеюсь, ты понимаешь: о том, что ты услышишь сейчас, ты не должна говорить ни слова за пределами этих стен.
Винсент произнес медленно и весомо:
— Юл прав. Теперь наши жизни — в твоих руках, Кэт. Мне очень неприятно возлагать такую ответственность на кого бы то ни было, но дело зашло слишком далеко. Ты обещаешь хранить нашу тайну? Даже… — У него как будто перехватило дыхание. — Даже если ты сегодня уйдешь и решишь никогда больше не возвращаться?
Я кивнула. Все ждали.
— Обещаю, — прошептала я, и это было единственным, что я сумела протолкнуть сквозь застрявший в горле гигантский ком.
Да, здесь происходило нечто чрезвычайно странное, а у меня было слишком мало фактов для того, чтобы попытаться угадать, что же это такое. Но после того как Жан-Батист небрежно произнес слово «люди», а Винсент с Юлом явно ожили после смерти, я понимала: я действительно влипла во что-то серьезное. И то, что я не понимала, во что именно я вляпалась, пугало меня до полусмерти.
— Юл… начинай ты, — предложил Винсент, и взгляд у него при этом был скорее мертвым, чем живым.
Юл, оценив ситуацию, решил проявить жалость:
— Может, будет лучше, если мы предложим Кэти спросить, что именно она хочет узнать?
«С чего же начать?» — подумала я, а потом вспомнила, с чего именно для меня все завертелось.
— Я видела ваши фотографии, твою и Винсента, в газете 1968 года, и там было сказано, что вы погибли на пожаре, — сказала я, поворачиваясь к Эмброузу.
Он кивнул с легкой улыбкой, поощряя меня продолжить.
— И как вы могли очутиться здесь?
— Ну, я рад, что мы начинаем с таких легких вопросов, — сказал Эмброуз, чуть наклоняясь в мою сторону. — Ответ может быть таким: потому что мы… зомби!
И он испустил ужасающий стон, разинув рот и оскалив зубы, а пальцы скрючив на манер когтей.
Увидев ужас на моем лице, Эмброуз закрыл рот и хлопнул ладонями по коленям.
— Да шучу я! — захохотал он, но тут же перестал смеяться и спокойно посмотрел на меня. — Хотя вообще-то нет. Мы — зомби.
— Да никакие мы не зомби! — возразила Шарлотта, и от раздражения ее голос прозвучал слишком высоко.
— Думаю, более правильным термином будет… ну… неумершие, — неуверенно предположил Гаспар.
— Призраки! — со зловещей усмешкой бросил Шарль.
— Да прекратите вы ее пугать! — сказал Винсент. — Юл?..
— Кэти, все это очень, очень запутанно. Мы сами себя называем ревенантами, выходцами с того света.
Я окинула взглядом всех их по очереди.
— Ре-ве-нанты, — медленно повторил Юл, явно решив, что я то ли не расслышала, то ли не поняла.
— Я знаю это слово. На французский оно переводится как «призраки»…
Мой голос дрогнул. «Я сижу в комнате, битком набитой монстрами, — подумала я. — Я совершенно беззащитна…» Но я не могла позволить себе утратить самообладание. Что они тогда со мной сделают? А что сделают, если я даже буду держать себя в руках? Если они не принадлежат к тому типу чудищ, которые умеют искажать воспоминания людей, я теперь знаю их тайну…
— Если исследовать корень этого слова, то на самом деле оно означает «того, кто возвращается после долгого отсутствия» или «того, кто приходит обратно», — педантично изложил свои соображения Гаспар.
Хотя в комнате было тепло, я почувствовала, что начинаю дрожать. Все они выжидающе смотрели на меня, как будто я была предметом их группового научного исследования. И что мне было делать? Шарль прошипел:
— Она точно собирается обозлиться и сбежать, как я и думал.
— Она не собирается злиться и убегать, — возразила Шарлотта.
— Ладно, идите-ка все отсюда, — заговорил Винсент гораздо более уверенным голосом, чем до сих пор. — Не обижайтесь, но лучше я сам поговорю с Кэти. Вы, ребята, только все запутали. Так что спасибо за поддержку, но… пожалуйста, уйдите.
— Да не за что!
Все затихли и уставились на Гаспара. Он тут же сбавил тон и уставился на собственные руки.
— Я хочу сказать… ну, если можно, — забормотал он смущенно, — что… Винсент, ты не можешь взять на себя все объяснения с человеком, я хочу сказать, с Кэти… Мы все, так или иначе, теперь вовлечены в это нарушение. Мы все должны быть уверены, что сведения, которые стали ей известны… и что ей пока неизвестно… ну, в общем… Кроме того, я ведь должен буду потом полностью отчитаться перед Жан-Батистом. Прежде чем ей будет позволено уйти.
Мое напряжение чуть-чуть ослабело. «Они собираются отпустить меня…» Это выглядело как слабенький огонек в конце туннеля.
— Я мог бы также… э-э… напомнить тебе, что ты слишком слаб даже для того, чтобы просто сидеть, — продолжил Гаспар. — В твоем состоянии как ты предполагаешь справиться с объяснением вещей настолько сложных и настолько важных для всех нас?
Молчание тянулось добрую минуту, и все смотрели при этом на Винсента. Наконец он вздохнул.
— Ладно. Я понимаю. Но бога ради, попытайтесь держаться в рамках… — Он посмотрел на меня и сказал: — Кэти, пожалуйста, подойди, сядь рядом со мной. По крайней мере, это даст мне иллюзию того, что я владею ситуацией.
Я подошла к кровати и молча смотрела на то, как Винсент с усилием поднимает руку, чтобы сжать мои пальцы. В то мгновение, когда наша кожа соприкоснулась, я ощутила тот же самый покой, как в момент прикосновения Шарлотты в ее комнате. Меня окатило волной тишины и чувства безопасности, как будто с того момента, как Винсент взял меня за руку, ничего плохого уже не могло случиться. Но на этот раз я понимала, что это должен быть какой-то сверхъестественный трюк.
