- Ага, ага,- она уютно задышала ему во впадинку между ключицами, виднеющуюся в вороте расстегнутой рубашки.
- А потом я умру.
- Тьфу на тебя!- отскочила она от него, сжав кулачки.- Что ты такое говоришь! Как это можно такое говорить!
- Но, ведь, правда же, солнышко! Я же все равно умру. Я уже не молод... И все умрут. И ты тоже. Нет никакого бессмертия! Не бывает...
- За-мол-чи! Ты сам дурак! Как можно такое говорить! Как даже думать об этом можно? Как можно вообще жить, зная это, думая об этом каждый день...
- Но ведь живем, солнышко.
***
А в город вдруг пришла весна.
Потеплело сразу после вьюг и морозов, привычно выбеливших всё на двадцать третье февраля. "Февраль - кривые дороги" - повторяли корреспонденты в новостных лентах раз за разом. А вот потепление сразу после праздничных выходных было непривычным и необычным. Старожилы говорили, что такой ранней весны никогда еще не было. И со значением кивали друг другу головами. Мол, неспроста это, ой, неспроста. Слышали, что творится в городе?
Вдруг потекли ручьи, как-то разом покосились и почернели вчера еще высокие сугробы, с каждым днем становясь все ниже и ниже. Поверхность их вылизывалась ветром, становилась гладкой, блестящей на солнце, твердой.
И воздух тоже сразу стал другим. Он стал каким-то синим, густым, влажным, свежим. Ветер туго бил вдоль реки, в лицо любому, вышедшему на набережную, ярко освещенную вечером и ночью. Так же ярко всю ночь были освещены центральные улицы города. Перерасход электроэнергии был не таким уж и большим. Все-таки по темному времени всегда шел "пережог". Правда, день постепенно прибавлялся, а вот расход электроэнергии так и не снижался, а только рос. Но вопрос этот, говорят, был согласован на самом верху.
Говорили о многом. Слухи всегда распространяются быстро. Особенно слухи о плохом. Это какую-то информацию полезную никак бывает не получается довести до населения. Вот что-нибудь нужное, срочное, что-нибудь о выборах, например, о референдуме - никак. А слухи - в момент! И верят именно слухам, а не тому, что написано в газетах.
Правда, в этот раз слухи совпали с огромной статьей в молотовской "молодежке", где энергичным языком рублеными фразами писалось о разных странных случаях с пропажами людей. Приводились примеры, назывались фамилии, назывались места и время таких исчезновений. И вывод делался смешной на первый взгляд. И на второй взгляд - тоже совсем не серьезный. Но как еще объяснить? А логика в рассуждениях присутствовала. Опять же, все знали о Молебке и сумасшедших уфологах, всегда наводнявших город.
Этот номер передавали из рук в руки, как раньше, когда вдруг стало "можно", но все еще не верилось, передавали газетные листки на плохой желтоватой рыхлой бумаге с текстами о политике и истории страны.
- Дашка! Да ты у нас звезда теперь! Вообще теперь учиться-то перестанешь?- остановила ее перед входом в институт (он с недавних пор назывался университетом, но все по-прежнему звали его институтом) староста группы, высокая и крупная Ирина Токарева.
- Чего это?- угрюмо прохрипела сквозь намотанный шарф Дашка. Она просто ненавидела иногда такую погоду, когда не поймешь, что надо одевать. Вот и теперь, погуляв накануне в легкой куртке по солнечной мартовской набережной, сегодня она хрипела и сопливилась на самый настоящий грипп, да вот только без температуры. Правда, говорят, без температуры грипп гораздо страшнее, но кто же даст ей справку-освобождение, раз нет ее, температуры этой?
- Да вот же! Это же ты написала?- Ирина сунула ей в руки развернутую газету.- Вот, внизу и подпись твоя: "наш корр.Дарья Аникина". Весь город гудит, слушай! Ну, ты и завернула тему... Ну, ты сильна, мать... Подпишешь?
Но Дашка уже не слушала, она молча смотрела в газету, где действительно был ее материал... Ее материал? Это она написала? Ого, какой большой подвал получился. Даже не подвал, а почти пол полосы. Она по диагонали, наискосок, пробежалась по тексту - там были какие-то цифры, ссылки, фамилии, какие-то диалоги, которых она никогда не писала и не видела.
- Ир, я приболела что-то... Прикрой, а?- жалобно прогундосила она, не отрывая глаз от заветной подписи внизу "наш корр.".- За мной не заржавеет. Вон, гонорар дадут - проставлюсь.
- Иди уж, звезда нашей журналистики,- рассмеялась староста, похлопав уже отвернувшуюся Дашку пониже спины и как бы придав ей ускорение. Та быстрым шагом, по лужам, через ручьи рванула к трамвайной остановке.
Через двадцать минут она уже влетала в знакомые двери и прыжками поднималась на второй этаж.
- О, Дашка! Аникина! Смотри ребята, "наш корр" идет!- послышалось от курилки, но она только отмахнулась, простучала мокрыми каблуками по коридору и толкнулась в дверь заместителя редактора.
- Петр Николаевич!- зашумела, заблажила Дашка с порога.- Это как же понимать? Кто вам дал право? Это просто некрасиво, в конце концов! Нельзя же так меня подставлять! Я же человек - чего надо мной издеваются! Я требую опровержения!
Петр Николаевич Корнилов, бессменный многолетний заместитель редактора молодежной газеты поднял голову от макета свежего номера, на котором вымерял линейкой размер какой-то фотографии и задумчиво посмотрел на молодую внештатницу.
- Даш, а ты, знаешь, молодец. Такой материал выдать, да так вовремя...,- спокойно и тихо проговорил он, одновременно чуть-чуть сдвигая какую-то фотографию в сторону. Перевел взгляд на макет, прищурясь, сдвинул фото еще немного, приложил линейку, кивнул сам себе, снова поднял глаза на Дашку.
Та стояла, хватая воздух ртом от возмущения:
- Я? Это я - молодец? Мой материал? Да вы же сами его сняли месяц назад!
- Сам снял, сам и поставил. На то я тут и сижу, вот в этом кабинете,- он обвел пальцем вокруг себя, показывая, что вот он, кабинет.
- Да вы хоть понимаете?
- Даша, милая моя девочка, я понимаю гораздо больше тебя. Я так скажу: вот ты принесла мне этот материал еще в январе, а я его не пустил. Почему? А?
- Ну, и почему?- повторила та.
- Потому что - не время было тогда. Ясно?
- А сейчас, выходит, время?
- А сейчас - самое время. Сейчас этот материал очень своевременен и даже нужен. Он проверен. Он вычитан. Он разъясняет...
- Да кем он проверен, Петр Николаевич?- прервала его Дашка.- Там же ошибка на ошибке! Там же...
- Эх, молодежь... Кем проверен... Кем надо проверен. И кем надо одобрен. И кем надо дописан, и кем надо поправлен. Тебе бы радоваться, молодой, - вон какой подвалище. Звездой не звездой, а звездочкой нашей стала за один день...
