– Надеюсь, это не одна из тех штук, что мы курили на озере Феликса? – спросила Джуд, указывая взглядом на сигарету.
– Нет, – Келлер улыбнулся, и Джуд спешно улыбнулась в ответ.
– Хорошо, – сказала она. – А то мне страшно представить, какой получится твоя музыка после тех самокруток.
– Иногда я именно так работаю.
– Вот как?
– А ты думала, после них можно только смотреть на святящихся рыб?
– Ну, не только смотреть… – Джуд попыталась улыбнуться, но вместо этого неосознанно поджала губы.
За нее улыбнулся Келлер, предложил сигарету. Джуд отказалась.
– Я слышала, что они убивают, – она снова попыталась улыбнуться. – Плохая из меня актриса, – призналась Джуд после пары неудачных попыток.
– Феликс думает, что этот фильм прославит тебя.
– Скорее его.
– А потом вы все улетите.
– Да… – Джуд села рядом с Келлером на ступени павильона, где проходили съемки. – Феликс говорит, ты так и не нашел, с кем обменяться билетами?
– Нет.
– А твоя подружка?
– Мишель?
– Да. Она ведь должна знать людей, которые хотят остаться.
– Думаю, ей интересней, чтобы я остался.
– С ней?
– Просто остался.
– Так у вас с ней несерьезно?
– Я не знаю.
– Мне кажется, она влюблена в тебя.
– А мне кажется, в тебя влюблен Феликс.
– Забавно.
– Что?
– Мы говорим о Феликсе и Мишель, а они сейчас, возможно, говорят о нас.
– Сомневаюсь, что о нас. Сейчас они, наверное, говорят с вахом о его подземном мире.
– Феликс как ребенок. На кой черт ему этот вах?
– А тебе не интересно, как они живут?
– Не очень. Я ведь не собираюсь их играть, – Джуд глуповато хихикнула. – Хотя после того, как я пробовалась на роль влюбленной в человека жены атараксика, меня уже ничем не напугать.
– Не удивлюсь, что после сегодняшней встречи с вахом Феликс придумает что-нибудь такое, где тебе нужно будет играть либо любовницу, либо сестру ваха.
– Не придумает. А если и придумает, то мы сняли уже две трети фильма – менять что-то поздно.
– Да. Верно.
– Так что… Будем теми, кто мы есть сейчас. По крайней мере, пока не начнется другой фильм.
– Судя по тому, как медленно снимает Феликс, в следующей его картине тебе придется сняться уже на борту корабля, в период Великого переселения.
– Думаешь, там будут снимать фильмы?
– Почему нет?
– Ну не знаю… – Джуд заглянула Келлеру в глаза. – А кто будет писать Феликсу саундрек к фильму?
– Незаменимых нет. К тому же я сейчас с вами только потому, что дружил с Феликсом, когда мы были детьми.
– Ты хороший музыкант, Йона. Я видела многих и знаю, о чем говорю.
– А ты хорошая актриса, хотя с другими я почти и не знаком.
– Это типа у тебя такая лесть? – Джуд фальшиво надулась, ткнула его кулаком в бок, замолчала, заглядывая в глаза. – Почему ты не звонил мне после той ночи? – спросила она серьезно, чувствуя, как мир начинает вдруг сжиматься вокруг.
– Ты хотела, чтобы я тебе позвонил? – спросил Келлер.
– Конечно, – сказала Джуд, но голос прозвучал так неуверенно, что даже ребенок уличил бы ее во лжи. Джуд увидела, как улыбнулся Келлер, и тихо выругалась. – Ну может, тогда и не хотела, но… – она замолчала, отвернулась и снова тихо выругалась. – Сегодня Мэри и Алекс устраивают для любовницы Абидеми вечеринку, – решила бесцеремонно сменить тему разговора Джуд. – Думаю, это будет нечто. Эта девочка, моя героиня, – она ведь ничего не знает о фильме. Считает меня своей подругой. Мы все играем в ее присутствии. Не хочешь посмотреть на это шоу?
– Удивлен, что наш абсорбер согласился на это.
– Думаю, он подсознательно уже решился.
– Решился на что?
– Либо все рассказать Субире Боне, либо бросить ее. – Джуд несколько раз недовольно покосилась на сигарету в руке Келлера, поморщилась, а затем забрала у него окурок и жадно затянулась несколько раз. – И не смей ничего говорить! – цыкнула она на Келлера, увидела, как он пожал плечами, и снова спросила о предстоящей вечеринке. – Мишель ведь все равно сейчас с Феликсом.
– Хочешь заставить меня ревновать?
– А это реально? Я имею в виду… Забудь.
– Уже забыл.
– Вот и отлично. – Джуд затушила окурок и отщелкнула его подальше от лестницы.
Она ушла не оборачиваясь, но уже спустя час начала искать новой встречи с Келлером, находившимся сейчас здесь, рядом, и без Мишель, с которой у него, возможно, впервые в жизни все серьезно. При этой мысли Джуд спросила себя, способна ли она сама на серьезные отношения? Не с Келлером, конечно, нет, но…
«А почему, черт возьми, не с Келлером? – подумала она. – Потому что он третьесортный музыкант? Потому что его отец был садовником у Феликса? Потому что он выращивает свое «Северное сияние», которым потом соблазняет девушек на озере за домом Феликса?»
Джуд услышала далекий незнакомый мотив. Вернее, знакомый, но незаконченный. Келлер работал над ним уже больше месяца, после того как Феликс показал ему черновую режиссерскую версию первой половины своего фильма. И эта музыка… «Почему она такая грустная, черт возьми? – гневно подумала Джуд. – Почему фильм должен быть трагедией? Неужели нельзя закончить все хорошо? Зачем эти россыпи страданий? Эти слезливые удары пальцев Келлера по клавишам?»
Джуд не знала, на кого злится больше: на Феликса, мечтавшего устроить в конце фильма апокалипсис человеческих чувств, или же на Келлера, взявшегося написать для этого коллапса музыку. «Наверное, на обоих», – решила она, слушая, как Мэри Свон и Алекс Донов спорят с помощником режиссера по имени Августин Когуш, обсуждая слова предстоящей сцены супружеского скандала. Джуд нахмурилась, уловив, что во время спора Мэри и Алекс называют друг друга не настоящими именами, а именами своих героев.
«Если съемки продлятся еще несколько месяцев, то мы все окончательно спятим, – подумала Джуд. – Трагедия будет не на экране, как мечтает Феликс, а прямо на съемочной площадке».
Воображение вспыхнуло, рисуя фатальные сцены среди прожекторов и незаконченных декораций. «Мэри и Алекс были любовниками в реальной жизни, – подумала Джуд. – Сейчас на экране они муж и жена. Сейчас на экране я – любовница Алекса. На экране Алекс любит Мэри и любит меня. Но в жизни он, кажется, не испытывает любви даже к себе. В жизни Мэри ненавидит своего мужа, находящегося сейчас в тюрьме. Но Феликс заставил ее любить мужа на экране. Феликс, верящий, что испытывает ко мне какие-то чувства в реальной жизни. А я ищу встречи с Келлером, в которого влюблена Мишель Ренни. А сам Келлер, кажется, влюблен во всех. Кроме Безима Фрашери, конечно. Того самого Безима Фрашери, который влюблен в Феликса… Нет, к черту. Либо к концу съемок мы поубиваем друг друга, либо займемся групповым сексом. Потому что только так можно выбраться из этого любовного многоугольника. Вот такая вот драма. – Джуд прищурилась, изучая лицо Келлера, пользуясь тем, что он не замечает этого. – Почему бы тебе не написать музыку к нашей трагедии, друг? – подумала она. – Почему бы тебе сейчас не обернуться и не посмотреть на меня?»
