Посетители разлетелись кто куда, как голуби. На шкафах, холодильниках, даже шторах, сидели и висели гроздьями, особенно прыткие вскарабкались на карниз. Буфетчица, отчаянная белобрысая девка, пыталась в одиночку биться шваброй с хоть малой, но охреневшей кибероболочкой буфета. Однако после каждой контратаки взбесившихся аппаратов девчонка с воем улепетывала в подсобку.
В одной из больших жирных луж раскинулось безвольное тело групзаха. А посреди всей жути и буйства красок, тихо и отрешенно, свесив печальные, как плакучая ива, усы, сидел по-турецки на перевернутом столе дядя Витя.
Наконец, он поднялся, пробормотав что-то вроде “извините, ошибочка вышла”, и просочился сквозь беснующуюся толпу машин, как призрак, который некогда бродил по Европе.
— Шо с этим сделать,— спросила с готовностью дама,— может, придушить гада?
— А вам надо следовать прежним курсом, гражданка. Командование пришлет вам ценный подарок.— Агент Фалько слегка тронул особу коленкой под зад, и она величаво удалилась.
Дядя Витя выйдя из буфета, увидел агента и еще несколько неподвижных тел.
— Ты чего, мужик, закурить что ли, хочешь? — спросил крестьянин от неловкости.
— Пошли, выведу наружу, а то повяжут тебя здесь с гарантией.
— Не, шутишь. Я с тобой никуда не пойду. Я тебя не знаю. А вдруг ты — оборотень. Сейчас человеком притворился, а завтра глядишь, уже камень многогранный, который людей жрет.
Агент Фалько ухватил сельского жителя за шиворот, первым делом вытащил из его грязного пиджака маленькую шпильку радиомаяка, выбросил ее … но не смог сдвинуть дядю Витю с места.
— Можешь на меня положиться, уважаю, когда маленькие бьют больших,— увещевал Освальд упирающегося крестьянина. — Ну, не будь ослом.
Наконец агент Фалько втолкнул дядю Витю на служебную лестницу, они спустились на минус первый этаж, вломились в дверь с неприветливым обращением в адрес “посторонних”. За дверью их как будто поджидал милиционер с табельным оружием в руках.
— Служба Санации, группа захвата,— зарычал Освальд и взмахнул красной книжицей.— Человека в серой шляпе не видели?
— Чего, чего? — милиционер выудил из уха рацию,— не разобрал. Вы кого-то ищете?
Освальд напористо повторил вопрос.
— Никак нет,— отчитался страж закона.
— Будьте бдительны, он очень опасен, — агент Фалько с дядей Витей обогнул милиционера, после чего припустил по узкому коридору, не отпуская руки подопечного.
А работник МВД остался на посту. Оттуда немного погодя послышались крики “Нет, нет!” и выстрелы…
Подвал был хитрым, заблудиться и истлеть здесь, как индейцу Джо, ничего не стоило. Но на свою беду попался лихим людям мирный труженик аэропорта. Он шел и напевал песенку про то, что “летят самолеты — сидят в них пилоты”. И тут две страшные в мертвенном свете фигуры бросились к нему, протягивая руки со скрюченными пальцами. Сердце заскакало в груди, скромный техник понял, что по горизонтали от погибели не уйти, и попробовал вспорхнуть по винтовой лесенке. Но он так испугался, что всякий раз соскальзывал вниз к ногам бандитов. Наконец, Освальд поднял техника за шиворот.
— Пошли погуляем, заодно покажешь, где тут выход.
— Эй, мужик, не хочешь в морду, не надо, — утешил пленного дядя Витя.
Техник благоразумно решил быть послушным. Через пять минут анти-Сусанин вывел бандитов к крохотному окошку, явно предназначенному для кошаче-крысиного контингента.
— Стой здесь, задница,— дружелюбно предупредил Освальд и хотел было “отключить” техника. Но дядя Витя подошел к донельзя испуганному человеку с тыла и возложил на его голову коробку спичек.
— А это мина, милок. Если полчаса будешь вести себя тихо — тогда полный ажур. Если рыпнешься, то мозги к потолку прилипнут.
Техник охотно поверил, поэтому стал древнеегипетской статуей. А агент и дядя Витя выползли через щель и оказались в районе привокзальной свалки, где валялись выгоревшие баки и первые ступени космических челноков.
— Дальше по-пластунски? — осведомился дядя Витя.
— Дальше без меня,— сказал Освальд.— Продолжайте без меня. Идите в сторону кладбища. Вон видите, труба крематория дымит? Это ваш ориентир. А там по главной аллее до автобусной остановки. Ехать вам лучше, как мне кажется, до парка народных увеселений. Надо добраться до Бормоталовки, это такой холмик, где раньше всякие крикуны горло драли. В том месте стоят заброшенные вагончики строителей. Располагайтесь как дома и особенно не высовывайтесь. Вот вам небольшой заем. Живите скромно, по средствам.
— Слушаюсь и повинуюсь,— ответственно сказал дядя Витя.— Вот вы мне так помогли. Даже не знаю почему. Поэтому я вам должен всю правду сказать… — и, не дожидаясь согласия слушать “правду”, добавил.— Хотите смейтесь надо мной, но я Змей Горыныч или что-то вроде этого.
— Очень приятно, а я — Фан Фаныч, — у дядьки мозги-то набекрень, подумал Освальд.— Только вы никому не рассказывайте, какой вы на самом деле.
— Ладно, уговорили. Никому про то сказывать не буду. Но боюсь, люди сами прознают… Я ведь ничего специально не портил в буфете. Но когда эти басурманы возникли — я как бы большой стал. И все равно не сладко пришлось. Кляксы меня атаковали, это упыри такие, и камни накатывались, чтоб расплющить. Но я дыхнул огнями, и усеялось поле дохлыми костями. Дворец Кощея от злости накренился и пузырями аж покрылся. Есть от чего злиться. Окаменелое его царство я на четверть прошел и на полморды ближе к серебряному небу стал.
— Ага, понял. Обычное дело,— покачал головой агент и поправил дяде Вите воротник, заодно прцепив ему на пиджак свой собственный радиомаячок.— Но вы старайтесь о Кощее не думать. Он сам по себе, вы сами по себе.
— Стараться не думать?— удивился дядя Витя,— тогда же я буду обезьяна, а не человек.
Дядя Витя сплюнул и, спотыкаясь, пошел на дымок крематория.
Совсем другая жизнь окружила Меланию со всех сторон. А прежняя жизнь растаяла, как пломбир на солнце, не оставив ничего, кроме нескольких потеков.
Ночь в зале ожидания аэрокосмопорта, утро — в старомодном голографическом кино.
Голова пожилого ученого, висящая на проводках в шкафу, дает веские советы девушке-роботехнику, что ходит в мини на пол-ягодицы. Созданный девушкой робот — копия пожилого ученого, только из металлоорганики. Он смертельно ее ревнует к молодому космопланщику, прилетевшему с Юпитера. Робот подкарауливает космопланщика где-то около ракеты, связывает и волокет, чтобы положить под дюзы. Девица-роботехник откуда-то пронюхивает про это, является к ракете, отвлекает робота разговором о любви. А в то время космопланщик распутывает узлы и толкает наивного робота под реактивную струю. Конец фильма, на заднем плане пятно: все, что осталось от робота. На переднем целующиеся взасос космопланщик и изобретательница. Она изобретает новые и новые поцелуи, ее губы движутся к его… изображение смазано. Левая рука космопланщика потихоньку отключает питание от головы злого ученого, висящей в шкафу. Из шкафа доносятся последние проклятия…
