— Так просто.
— Не трать время на болтовню.
Интересно, Цезарь обо мне заботится или о времени, которое он теряет из-за меня? Он трижды пробует сделать мне укол. Рука ужасно болит. К счастью, это недолго длится, и я засыпаю.
Просыпаюсь. У меня снова письмо. Записка короткая и занимает лишь одну десятую часть листка.
Ищи предателей. Ручка под столом. После убери.
Прежде чем устроиться для работы, иду искать ручку. Она прикреплена двумя резинками с левой стороны столешницы. Она меньше моего мизинца.
Я знаю, как искать. Доносчики образуют квадрат во время сна. Я должен нарисовать план спальни, сетку двенадцать на шесть с пустым прямоугольником четыре на два там, где вход. На каждом из шестидесяти четырех мест я пишу имя ребенка. Для того чтобы мысленно представить спальню, я закрываю глаза. Я не хочу ошибиться. Никогда больше мне не представится столь удобный момент. Я пишу медленно, хотя на самом деле у меня нет сомнений. Готово. Я соединяю Красса с Павлом. Невозможно достроить квадрат вверх — там стена, поэтому я провожу линии одинаковой длины вниз. Получается Юлий у Фиолетовых и Публий у Красных. Я хорошо их знаю, но они никогда не были мне близки.
Однажды я перебросился парой слов с Публием, после возвращения из холодильника, потому что он пришел на замену Квинту у Красных и играл в моей команде по инчу чистильщиком. Он любит поговорить, но особенно ему нравится слушать других. Теперь я понимаю почему.
Следя за Крассом, я никогда не видел, чтобы Юлий или Публий что-нибудь с ним обсуждали. Это кажется мне странным. Значит, они используют какие-то коды, как мы.
Теперь, когда задание выполнено, я должен съесть записку. Не запивая. Я разрываю ее на маленькие кусочки и начинаю методично пережевывать. Горько. Главное — не уснуть. Я не знаю, сколько у меня времени до возвращения Цезаря. Я начинаю потеть. Надо успокоиться. Я ложусь в кровать, прислушиваюсь. Два комка застряли где-то в горле. За дверью слышатся шаги.
— Здравствуй, Мето.
Я улыбаюсь в ответ и использую этот момент, чтобы протолкнуть остатки бумаги подальше в глотку.
Он внимательно смотрит на меня. Интересно, он что-нибудь заметил?
— У тебя все хорошо?
— Да. Немного хочется пить.
Он отворачивается и быстро говорит:
— Вставай. У тебя есть время как раз на то, чтобы умыться и переодеться на пробежку.
Под душем я открываю рот. Наконец-то отделался от записки. Между большим и указательным пальцами я замечаю пятно от чернил. Тру это место, чтобы отмыть его. Думаю, Цезарь заметил. Я сильно тру щеки и подпрыгиваю на месте, чтобы проснуться. Через пятнадцать минут у нас соревнования, и мои товарищи на меня рассчитывают.
Они все здесь. Ждут меня.
— Отлично выглядишь, — говорит Октавий. — Тем лучше, нам надо постараться сегодня утром, иначе нас отбросят назад. Вчера наше время на троих было плачевным. Так Цезарь сказал.
— Все смотрели на нас так, будто мы уже ни на что не годимся, — подливает масла в огонь Клавдий.
— Ерунда, — заявляет Рем, — я никогда не пойду в другую группу.
Я их успокаиваю:
— Не беспокойтесь, парни, я полон сил. Отоспался на славу.
Мы встаем по местам.
Начали! Я действительно в отличной форме и испытываю настоящий восторг от бега. Приближается Клавдий. Он спрашивает:
— Ты их знаешь?
— Да.
Второй круг, я сообщаю:
— Юлий.
— Юлий, — повторяет он.
Третий круг:
— Публий.
— Публий.
Четвертый круг:
— Отличная работа. Теперь поднажмем!
— О’кей.
Мы собираем последние силы, никто не хочет сдаваться.
— 1, 2, 4, 3, — объявляет Цезарь. — Время улучшено.
Рем расплывается в улыбке.
— Отлично, парни. Мето, ты третий, слышал?
— Да-да. Ну что, Октавий? Не слишком разочарован?
— Нет, — отвечает мой друг, улыбаясь. — Наверно, лекарства, что тебе давали, не простые.
— Кто знает, друг.
— Ничего, завтра отыграюсь, — говорит он. Клавдий подходит ко мне. — Теперь ты почти все знаешь.
— Да уж. И это не весело.
— Благодаря нам все изменится.
На следующий день Клавдий ждет меня у умывальников. Ни одного из предателей поблизости нет.
— Я получил послание. Мы должны подготовить решающий день.
— Решающий день?
— День, когда дети и слуги возьмут власть в свои руки.
— Против солдат сил маловато.
— Они покидают остров один-два раза в год.
— Все?
— Почти все. Надо использовать такой шанс.
— Это будет… хорошо… если…
Я вижу в зеркале Красса.
— О чем вы говорите?
— Я говорю, что было бы хорошо еще улучшить наше время.
— Хочешь прийти вторым?
— Не обязательно.
Если бы он только знал, как мне теперь безразличны все те ритуалы, которым я следовал раньше с таким удовольствием. Я участвую во всем этом, только чтобы не привлекать к себе внимания. Клавдий хлопает меня по плечу:
— Пойдем, Мето.
— Пока, Красс.
Мы снова остаемся наедине, поэтому продолжаем разговор с того места, где нас прервали:
— Когда это будет?
— Не скоро. Сначала мы должны привлечь надежных людей на свою сторону.
Мы присоединяемся к нашим друзьям. Я чуть не пропускаю старт. Думаю, я смогу быстро войти в форму. Кого посвятить в тайну? Кто рискнет к нам присоединиться? Те, кто согласится, уже не смогут пойти на попятную.
Клавдий шипит на меня:
— Шевелись! Сейчас не время витать в облаках!
Я прихожу в себя. Я мчусь. Мне даже больно. Остановившись, я падаю на колени, чтобы отдышаться. Октавий помогает мне встать.
— Можешь идти?
Дыхание понемногу восстанавливается.
— Да, да, спасибо. Как время?
— Как обычно. Ты за мной.
— Нормально.
Октавий? Смею ли я впутать во все это Октавия? Но если не его и не Марка, которым я полностью доверяю, с кем же еще я могу поговорить?
К нам подходит Клавдий. Строгим, но доброжелательным тоном он успокаивает нас:
— Мето, тебе нужно поднажать. Я хочу, чтобы ты остался в моей команде.
— Есть, шеф, — говорю я, улыбаясь.
Весь день меня терзает одна мысль. А вдруг я ошибся с предателями?
Первым делом я решаю поговорить с Марком. Я должен начать с него, во имя нашей дружбы. Проблема в том, что он избегает меня вот уже несколько дней. Я могу с ним поговорить только перед сном, и то если он согласится повернуть голову в мою сторону. Вечером я делаю первую попытку. Я поворачиваюсь к нему:
