Маран улыбнулся.
— Бьюсь о заклад, это наш приятель, бог Нец.
— Почему ты так решил?
— Не знаю, Дан. Интуиция.
— И что из этого следует?
— Обсудим потом. А пока любуйся.
Дан вперил взор в предполагаемого бога Неца. Одежда — нечто вроде плаща, несколько раз обернутого вокруг тела. В правой руке стрела, а может, молния заостренным концом вниз, левая поднята, сомкнутые пальцы указывают в потолок… стоп, а это что? У ног статуи под слоем пыли прятались какие-то мелкие предметы, целая кучка. Дан попробовал сдуть пыль, потом смахнул ее краем своей блузы. Монеты разного вида, кольца с камнями, браслет, еще какие-то драгоценности, маленькая статуэтка из материала, похожего на обсидиан… Зажигалка! Точно такая, какую им показывал Нахт. А это? Дан осторожно потянул за плотный шнурок. На шнурке висело металлическое полушарие, плоская сторона которого… Дан осторожно обтер ее ладонью. Часы! Циферблат был разграфлен на девять частей, стрелка только одна, но…
— Часы! — повторил Дан вслух. — Механические часы! У нас еще в прошлом веке носили такие.
— Может, они отмеряют вовсе не время, — возразил Маран. — Хотя, скорее всего, это часы, ты прав.
— На станции разберутся.
— Сомневаюсь, — усмехнулся Маран. — К сожалению, разбираться с ними будут не на станции, а в Лахе. Ну-ну, Дан, будь пай-мальчиком, отдай часы дяде.
Дан оглянулся на Нахта, который сумрачно дожидался конца разговора, демонстративно держа руку на рукоятке кинжала, и с трудом поборол искушение отобрать кинжал, а заодно вкатить этому типу пару оплеух…
В стене помещения… видимо, оно все-таки было святилищем, а тумба алтарем, к ногам ученых вряд ли складывали б дары… в стене темнели три проема, как бы вершины вписанного в круг равностороннего треугольника, в один они вошли, остальные?
— Пойдем дальше или сначала проверим другие ходы, идущие от лестницы? — спросил Дан.
Маран промолчал. Нахт подхватил погасший факел, снова запалил его и, не говоря ни слова, пошел по коридору обратно.
Два следующих хода были завалены безнадежно, третий оказался ложным — после ряда поворотов неожиданно вывел их назад к лестнице, четвертый…
Переступив порог, Маран, шедший впереди, остановился так внезапно, что Дан налетел на него.
В большом зале, потолок которого тоже был выкрашен люминесцентной краской, вдоль стен, на потемневших от времени деревянных подставках длинными рядами лежали толстые фолианты. В центре зала стоял большой стол, заваленный раскрытыми книгами и листами из материала, с виду похожего на пергамент. Легенда Нахта оказалась былью.
Глядя на книги, Дан забыл о Нахте, о Лахе, о своей личине охотника-варвара… Нахт напомнил ему об этом.
— Стойте на месте, — завопил он визгливым от волнения голосом. — Ни к чему не притрагивайтесь! Это не вашего ума дело.
Маран круто повернулся к нему, надменно вздернув голову.
— Не много ли ты на себя берешь, Нахт? — отчеканил он. — Я такой же сын лахина, как и ты, и имею все права свободного гражданина Лаха. В походе я подчиняюсь кехсу Лахицину, который не приказывал мне тебе повиноваться. Советую тебе соразмерять свои слова со своим положением.
Нахт оглянулся на воина в надежде встретить поддержку, но обманулся в своих ожиданиях… Нет, конечно, если б речь шла о противостоянии лахинов и чужеземцев… но по непредвиденной случайности воин был среди тех, кто видел, как Лахицин накинул Марану на плечи свой кит, и слышал, что Маран — сын лахина. Он только пожал плечами и вышел из зала, книги его не интересовали, а Маран спокойно открыл один из фолиантов и стал демонстративно медленно переворачивать страницы. Дан заколебался, но когда Нахт, не вымолвив больше ни слова, пошел вдоль рядов книг вглубь зала, осмелел и тоже открыл ближайший том. Ровные ряды непонятных значков, невозможно даже понять, буквы это или иероглифы… хотя вот промежутки между словами, наверно, все-таки буквы… Какая разница, разве их расшифруешь… Интересно знать, каким образом собираются читать эти книги лахины, вот хотя бы Нахт, петушится тут, а понимает ли он, что такое мертвый язык… Несмотря на пессимистические мысли, Дан аккуратно перелистывал страницы — кто знает, удастся ли потом заснять хоть одну…
Он дошел почти до середины книги, когда перед ним вырос Нахт.
— Пошли, — сказал он резко. — Время идет. Надо закончить осмотр.
Предпоследний ход был тупиковым, упирался в стену, а последний вывел их туда же, куда и самый первый, в святилище, только через второй проем.
— Проверим третий? — предложил Маран.
— Наверно, он тоже идет к лестнице, — пробормотал молчавший до сих пор Чат. — Просто завален в середине.
— Проверим, — сказал Нахт и решительно шагнул в проход.
Вначале коридор шел прямо, потом вдруг надломился и резко пошел вниз. Исчез отсвет из святилища, стало совершенно темно. Зажгли факелы. Что-то было не так. Дан прислушался к себе… Непонятно. Какое-то безотчетное беспокойство, неопределенный дискомфорт… Что такое? Не хотелось идти дальше, он буквально заставлял себя передвигать ноги. Неожиданно коридор закончился небольшой площадкой, которую со всех сторон обступали глухие стены. Высоко подняв факелы, они осмотрели стены сверху донизу — нет, никаких щелей. Чат принялся простукивать их кулаком… И тут Маран опустил факел вниз. В середине площадки на каменном полу выделялась большая плита, такая же, как та, в верхнем зале подземелья. Отступив от ее края, Маран нажал на нее концом копья, и плита плавно повернулась… Дан дернулся и невольно схватился за запястье.
— Маран! Назад!
Нахт и воин изумленно обернулись на его крик, Маран… медленно, томительно медленно он отошел от края приоткрывшегося провала… неужели это та минута, о которой говорил Железный Тигран? Отсутствие страшного опыта земной цивилизации… Скорее! Хотелось закричать, но Дан усилием воли подавил ощущение паники и сказал довольно спокойно:
— Закрой. Это смерть.
Но Маран уже нажал на плиту с обратной стороны, и плита, закачавшись, неуверенно легла на место. Дан потер обожженную руку, натолкнулся взглядом на недоумевающее лицо Нахта и только тогда понял, что надо давать объяснения. Он беспомощно посмотрел в сторону Марана. Тот отошел подальше от плиты и сказал, не глядя на Нахта:
— Надо уходить отсюда. Там, внутри, смерть. Да и здесь находиться опасно.
О господи! Только после слов Марана Дан понял, что хотя жжение прошло, нагрев остался… значит, всю дорогу постепенно нарастал… Какой же он болван!
— С чего ты взял? — Нахт смотрел подозрительно. Еще бы!
