избирается всем народом, соответственно представляет интересы всего общества. Но одному человеку это сложно осуществить, поэтому его Администрация и является высшим институтом гражданского общества в стране, позволяющим осуществлять прямое народовластие, насколько оно осуществимо в этих исторических условиях. Ему терпеливо объясняли, что Администрация – это исполнительный орган, аппарат, который по природе своей не может быть институтом гражданского общества, а он в ответ приводил примеры аппаратов политических партий и профессиональных союзов. На каждое слово находил десять. А прокуратура, по его словам, было самым реальным правозащитным объединением, реально способным защищать права человека и гражданина.
Заведующий кафедрой, профессор Бычков, несколько раз пробовал уволить неспокойного преподавателя, но каждый раз что-то мешало. «Это еретик в юридической науке!» – сказал как-то в сердцах заведующий кафедрой про профессора. «Еретиков в Средние века сжигали на кострах», – ехидно заметила доцент Козкина. «Думаю, что в данной ситуации хватило бы расстрела, нужно сохранять гуманность», – задумчиво произнес Бычков. «Да, но сначала нужно выйти из Совета Европы», – возразила Козкина, а он с ней согласился.
«Надо бы написать про него представителям гражданского общества, которых он так любит, – подумал заведующий кафедрой. – Пусть им займутся. Пока мы из Совета Европы не вышли, это тоже не так плохо».
Дух академика Гей-Дара
За круглым столом в большой зале сидели тринадцать человек. Окна были глухо закрыты, так чтобы даже лучик света не мог попасть в это помещение.
За столом сидели Эльвира Егоровна Кузькина, Мардохей Наилевич Кузьминов, Борис Анатольевич Чупс, Геннадий Иванович Гроф в обществе представителей банкового капитала, российского и зарубежного. Возглавляла собрание Жанна Елкина, советская эмигрантка в США, дослужившаяся там до президента Резервной Канализационной Системы Вашингтона.
– Вы представляете, какие россияне ублюдки: они не благодарны тем прекрасным людям, которые получили в собственность достояние страны в девяностые, – жаловался Чупс знакомому банкиру из Лондона. – Они как рабы вкалывали на совдепию, а получили возможность работать на хозяина, как это делается во всех цивилизованных обществах, а имеют наглость этого не ценить!
– Они еще этих прекрасных эффективных людей много сделавших для страны аллигаторами называют! – решил поддержать коллегу Гроф.
– Не аллигаторами, а олигархами, – скривился было Борис Анатольевич, но тут же с воодушевлением подхватил: – А в целом коллега прав! Что за уничижительное отношение к цвету нации!
Банкир согласно кивал.
Между тем пришло время начала церемонии, которая напоминала и собрание спиритов, и заседание масонской ложи и отрыв допившихся до белой горячки комсомольцев одновременно.
– Возьмемся за руки! – приказала Жанна Елкина.
Сегодня целью собрания было вызвать дух академика Гей-Дара. Об этом попросили Кузькина, Кузьминов и Чупс. Им хотелось получить ответ на вопрос, что делать с университетом.
– Я могу Лилит спросить! – похвастался Гроф.
– Спроси, только нам не рассказывай, что она скажет, – не очень любезно ответила Кузькина. Но на собрание его взяла.
Собравшиеся взялись за руки, Жанна Елкина мерзким голосом начала монотонно читать какую-то книгу.
– Знаешь, что она читает? – спросил Чупс Грофа.
– «Капитал» Карла Маркса? – ответил тот.
– Почему ты так решил? – изумился Борис Анатольевич.
– А я что там ничего не понимаю, что здесь! – простодушно ответил Геннадий Иванович.
Кузькина недовольно цыкнула на них, и они замолчали. Через полчаса все сидящие за столом впали в транс. И в огненном зареве им явился дух академика Гей-Дара.
Все почтительно встали.
– Уважаемые коллеги, с вашей стороны было не совсем любезно отвлекать меня, – сказал им дух академика Гей-Дара. – В то же время я не могу не понимать, что культура и воспитание никогда не были вашими сильными местами. В этой связи полагаю, что было бы нелепо иметь излишние ожидания в отношении таких людей, как здесь собравшиеся, а излишние ожидания недопустимы для профессионального экономиста.
– Во дает! – восхищенно сказал Свинокрыл Невидимой Руке Рынка. Они находились в комнате, но присутствующие их пока не видели.
– Да, для того, кто горит в огне, он неплохо держится, – согласилась она.
– А он горит в огне? – уточнил Свинокрыл.
– По мнению собравшихся, он пребывает в огненном сиянии. Впрочем, не думаю, что самому академику от этого легче.
Тем временем дух продолжил:
– Зная ваш невысокий в целом уровень интеллектуальных запросов, неумение видеть очевидное, я все-таки вынужден пояснить: нет нужды обращаться ко мне, когда здесь присутствует Невидимая Рука Рынка!
И в этот момент все присутствующие увидели эгрегора – огромную синюю прозрачную руку, самого что ни на есть жуткого вида. Они тут же пришли в неописуемый восторг, встали на колени и по очереди поползли, чтобы ее поцеловать.
– Эй, что за наглеж, а меня они почему не видят! – возмутился Свинокрыл.
– Их связанное стереотипами сознание не способно впустить в себя то, что не входит в рамки этих стереотипов, – успокоил его дух академика Гей-Дара. Когда он по дружески обнял эгрегора, то Свинокрыл чуть не вскрикнул – такой жар шел от духа.
Между тем Невидимая Рука Рынка кратко и популярно объяснила, что нужно сделать, чтобы с университетом стало все хорошо: уволить всех преподавателей, которые любят преподавать и отчислить всех студентов, которые любят учиться. «А кому именно от этого будет лучше?» – уточнил Гроф, то которого доходило медленнее, чем до других. «Нам всем», – ответила Невидимая Рука Рынка, и все находящиеся в комнате ей тут же поверили.
Продолжение пути по коридору
Профессора Барт и Петров между тем продолжали свое шествие по университетскому коридору.
За поворотом им попался отставной генерал одного из силовых ведомств региона, преподававший в университете на четверть ставки для того, чтобы получить звание профессора. Он очень обрадовался, увидев Барта:
– Карл, привет, рад тебя видеть!
Они познакомились месяц назад, но генерал уже считал, что их связывает тесная дружба.
– Привет, Валентин, – улыбнулся профессор.
– Прикинь, какой беспредел, – начал живо рассказывать ему генерал, – захожу недавно в книжный магазин. А там в книжке в названии в слове из трех букв семь ошибок!
– Может это другое слово было, раз семь ошибок? – осторожно поинтересовался Петров.
– Да нет, что ты! Я это слово везде узнаю, как бы его не маскировали! Подозвал продавщицу, говорю: «Девушка, как вам не стыдно продавать книги, где даже в названии семь ошибок?»
– А она? – усмехнулся Барт.
– Покраснела почему-то… Кто их девчонок разберет… Нет, ты прикинь: вот недавно пришла к нам на кафедру методист из учебного отдела, ну у нее и зад! Я думал, что она сейчас дверь вместе с косяком из стены вынесет. А нет – как-то бочком прошла, даже дверь с петель не слетела…
Затем им встретился профессор с кафедры социокультурного проектирования и туризма и поделился своим удивлением от
