— Часто люди теряют из-за воздействия дэймосов жизнь целиком…
Клио помолчала, потом заговорила неторопливо, глядя на меня с экрана.
— Мы с Адрианом познакомились в университетском парке. Он только закончил среднюю гимназию и пришел на день открытых дверей. Познакомиться с преподавателями, лучше узнать программу обучения. Собирался заниматься прикладной математикой. Я готовилась к защите своей темы по биоинформатике. Он был вчерашним гимназистом, я успешно продолжала свое обучение как аонида в центре. Но нам было хорошо вместе. Мы открывали друг друга каждый день. Находили все больше точек соприкосновения, все сильнее сближались… Интересная, яркая, наполненная жизнь… — Клио замолчала, машинально опустила экран ноутбука, словно закрывая ту страницу своей жизни. — А потом все сломалось. Он отдалился, замкнулся, начал пропускать лекции, и вскоре вовсе бросил университет. Говорил, что ему скучно. Наши прежние увлечения, разговоры, занятия его раздражали. Все вызывало недовольство…
— И вы расстались.
— Можно сказать и так, — вздохнула аонида. — Он обвинил меня в том, что я считаю его слишком молодым для себя, слишком глупым. Я тщетно призывала его не ломать свою жизнь. Но оказалось, ее разрушает не Адриан, а всего лишь вмешательство дэймоса…
— Сейчас ты одна?
Обычно мы не задавали друг другу вопросы о личной жизни. Но она ответила:
— У меня нет времени на длительные отношения. Слишком много работы.
Значит, одна.
— Клио, я сожалею. Ты права. Испорченные жизни, убитые люди стоят той боли, что приходится терпеть во время перековки дэймосам. Немного мучений — это достойная плата за все то зло, что они причиняют.
Она ничего не ответила.
— Мне нужно доехать домой, — сказал я, вновь возвращаясь к теме оракула. — Я смогу продолжить работу только там.
— Что случилось? — спросила Клио, проницательно глядя на меня. — Ты говорил, он отказался от воздействия.
— Он набросился на меня, и мне пришлось затянуть его в сон.
— Ты сумел произвести мгновенное взаимодействие?..
Это не был вопрос. Для Клио очевидно, что я не стал бы сообщать о не совершенном действии. Поэтому я продолжил:
— Я попытался провести воздействие. Сразу. Но не вышло.
Яркие воспоминания недавнего кошмара нахлынули на меня. На миг сжало горло, перед глазами вновь заколыхалась мутная толща воды, в которой крутились деревянные обломки, бревна, словно ядра проносились камни. Ощущение погружения было настолько полным, что подумалось невольно — не подцепилась ли ко мне самому какая-нибудь фобия Адриана.
Я криво улыбнулся и произнес, кажется, немного растерянно, как в те первые дни, когда началась моя перековка:
— Я не смог. Ничего не смог сделать… — Я вытер рукавом пот, внезапно выступивший на лбу.
Аонида невольно подалась вперед, словно хотела прикоснуться, приложить пальцы к моей сонной артерии, как обычно действуют с внезапно заболевшими. И она поняла бы, что мой пульс зашкаливает, а кожа по сравнению с ее наверняка оказалась бы очень горячей.
— Что произошло, Аметил?
Мне захотелось взять ее ладонь и прижать к своей шее, чтобы остудить жар. Но Клио была недоступна, и пришлось довольствоваться прохладной банкой с энергетиком, прислонив ее металлический бок к виску.
— Это не я. То есть я… добил его. Но я поставил всего лишь спусковой механизм. Синий цвет.
Клио прервала мои путаные объяснения, как будто я был одним из ее клиентов, которых внезапно посетила яркая идея, и теперь требуется волевое усилие, чтобы оформить ее в зримые образы.
— Не волнуйся. Еще раз, пожалуйста.
Я глубоко вздохнул, успокаиваясь от ее умиротворяющего голоса.
— До меня с подсознанием Адриана уже работали. Там стоят мощнейшие блоки… Мне не пробиться… — Я покачал головой, вспоминая удушье от гигантской волны, и добавил: — Нет, пробьюсь, конечно. Нужно идти глубже.
— Кто с ним работал?
Я помедлил, вытащил из кармана заклепку Адриана, посмотрел на нее, крепко сжал, чуть расслабил пальцы, стискивающие металлический кружок, снова сжал и ответил честно:
— Феликс.
Клио почти не удивилась. Волна от камня, брошенного в воду много лет назад, докатилась наконец до берега. И Мусагет[8] знает, скольких она накроет.
— Феликс блокировал дар Адриана… — произнесла Клио задумчиво. — Предсказание… Он что-то увидел.
— Нечто важное для дэймосов, пленных дэймосов, я полагаю.
— Я хочу видеть это сама, — так же негромко промолвила Клио.
— Ты уверена?
— Я иду с тобой, — повторила она.
— Клио, послушай, я понимаю, ты хочешь поддержать Адриана. Однако я вынужден настаивать на отказе. Кем бы ты меня сейчас ни считала, как бы ни была разочарована во мне. Но я все же эпиос, а твоя специализация — работа с учеными. Ты будешь мне мешать.
— Понимаю. Но кроме того, что я аонида, я еще и представитель Пятиглава. И я иду с тобой.
Больше спорить я не стал. Клио, поняв это, спросила:
— У тебя осталась моя пуговица?
— Да. А у тебя должна храниться моя зажигалка.
— Тогда до встречи во сне.
— Я буду дома через три часа.
— Я подожду, — отозвалась она и отключилась.
Экран снова стал темным. Я завел машину, набрал адрес на панели и удобнее устроился на сиденье, доверившись бортовому компьютеру.
Обратную дорогу я почти не отслеживал, продолжая размышлять о странностях моего учителя. Зачем было вмешиваться в жизнь оракула, да еще так жестко? Чем Адриан был столь ценен? Связью с Клио? Но в момент знакомства оба были юными, неопытными, неопасными… Ответ не находился, однако я по-прежнему не был готов думать, что Феликсу просто нравилось доставлять проблемы окружающим, показывая свое превосходство.
Специфика дэймосов в том, что с каждым новым убийством они… мы… становимся все более бесчеловечными, жестокими, равнодушными. Потенциальный темный сновидящий, тот, кто еще не навредил никому, пока не отличается от обычного человека, способен испытывать жалость и желание помочь, но с первым злодеянием что-то в нем ломается, и он начинает свой путь в хаос. Вполне возможно, Феликс зашел уже тогда слишком далеко…
Добравшись до своего убежища, я поспешил найти пуговицу Клио. Зеленый камень в потемневшей от времени оправе лежал в верхнем ящике комода среди непишущих старых ручек, стеклянных сломанных подвесок, огарков свечей. Уходя отсюда, как мне думалось навсегда, я бросил его, как и всю свою остальную жизнь. Но оказалось, ошибся.
Холодный синтетический изумруд быстро нагрелся в моих пальцах. Не раздеваясь, я растянулся на кровати, велел себе не обращать внимания на шорохи, доносящиеся с чердака, закрыл глаза.