Собственно, если с подачи адвоката считать, что следователь «колет» Ампилогову не из служебного рвения и профессионального азарта, то значит ли это, что он сознательно уводит следствие в сторону? Но для этого он должен знать, что произошло «на самом деле», при участии людей в масках. А Ампилогова историю про «двух убийц в масках» еще не рассказывала. То есть максимально, что можно предъявить следователю в ходе того самого допроса, это желание как можно скорее завершить расследование. Может быть и другой вариант - следователь получил прямой приказ или пожелание побыстрее «закруглиться» от кого-то сверху. И этот кто-то мог знать, что произошло на самом деле. Если произошло, конечно. Потому что «двое в масках», заставляющие жену взять на себя убийство мужа, это история на очень большого любителя.
Да и в поведении Ампилоговой, если судить по записям судьи, честно говоря, ничего необычного нет. Сразу после преступления многие ведут себя странно. Причем как виновные, так и ни в чем не виноватые. И большинство вовсе не жаждут исповедоваться следователям и операм как на духу. Люди более или менее сообразительные первым делом хотят решить для себя, что им стоит говорить, а что не стоит. И потому обычно тянут резину. Виноватые или чем-то замазанные лгут сознательно. Неадекватность поведения тоже дело не такое уж редкое. Особенно если утрата слишком тяжела, последствия пугают до судорог, а психика уже нездоровая.
Реже, конечно, люди сознательно разыгрывают из себя неадекватных, с поехавшей от потрясения крышей. Но и такое встречается. А вот насколько убедительно они при этом выглядят - это уже зависит от способностей человека, изображающего собственную невменяемость.
Легкий хмель от коньяка уже окончательно выветрился из головы Ледникова. Он вернулся в дом, заварил чай и снова принялся за чтение тетради судьи.
«Шаховской вернулся от Генерального в хорошем настроении и бодро спросил:
- Ну, ты удовлетворен?
Я пожал плечами.
- Или остались вопросы? Давай-давай, спрашивай, пока я добрый.
- Я слышал, экспертиза обнаружила синяки от ударов на теле Ампилоговой?
- А, это адвокат все ужасы расписывал… Ну, были синяки. Но! Она изрядно выпила в тот вечер, а потом еще накачалась транквилизаторами. А потом у них там лестница такая крутая, что свалиться ничего не стоит… К тому же… Ты знаешь, что Ампилогов ее бил?
Я ничего не сказал, хотя пару раз слышал от Нюры, что между Ампилоговыми бывают весьма шумные выяснения отношений и даже драки. Но как-то мне и в голову не приходило, что они дрались до синяков.
- Да-да, представь себе. А в тот вечер между ними могло произойти все, что угодно. Учитывая, в каком состоянии они оба были.
- Значит, и ссадины на лице…
- Не ссадины, а царапины от ногтей. Ты думаешь, профессиональные киллеры стали бы царапать ей лицо ногтями?
- Говорят, что в лесу неподалеку нашли на следующий день два обгорелых трупа…
- Ну, ты и упорный! - помотал головой Шаховской. - Ну, нашли! Но экспертиза не может утверждать, сожгли их в тот же день или раньше, до убийства Ампилогова или позже. И потом, неужели ты поверишь, что грамотные люди станут тут же прибирать за собой? Жечь рядом с местом убийства трупы исполнителей? Кстати, пуль там тоже не нашли. У одного трупа проломлен череп. Так что скорее всего бомжи или забулдыги подрались, а потом те, кто убил, решили замести следы. В общем, дорогой друг, не думай, что прокуратура ничего не делала.
- Ничего такого я не думаю, - сказал я. - Просто вокруг дела ходит масса слухов…
- Ну, разумеется! Дело-то шумное, а главное, с политическим душком. А ты сам знаешь, что творится вокруг таких дел.
- Знаю, - согласился я.
Да уж, мне ли этого не знать! Первый раз я оказался втянут в такую ситуацию, когда разбиралось дело Дегайло - сына первого секретаря обкома. Сынок был, конечно, мерзавец, но полноценных доказательств изнасилования, в котором его обвиняли, не было. Свидетели, а это случилось во время студенческой вечеринки, сами были пьяны и не могли ничего утверждать однозначно. Да, Дегайло приставал к девушке, но и она кокетничала напропалую. Да, он вроде бы тащил ее в комнату, но она, опять же, то ли сопротивлялась, то ли изображала сопротивление. Да, когда Дегайло закрыл дверь, кому-то показалось, что она зовет на помощь, а кто-то принял ее крики за страстные стоны… А о том, что происходило в комнате, где они были вдвоем, каждый рассказывал по-своему. И я признал изнасилование недоказанным.
Прокурор Ледников, отец друга и одноклассника Артема, был уверен, что я принял такое решение из-за того, что на меня давили. Разумеется, давили. Но решение мое профессионально и юридически было совершенно безупречно. Доказательств было явно недостаточно. Но поди попробуй докажи это тому же Ледникову! Кстати, в вынесении обвинительного приговора тогда тоже были заинтересованы весьма влиятельные люди. Так что я вполне мог бы вернуть прокурору Ледникову его обвинение в том, что я уступил давлению. А он, спрашивается, не уступил, представляя в суде дело с неочевидными доказательствами? А если не уступил, то кому он мог это доказать тогда? Кому докажет теперь?
Бывают ситуации, когда можно только стиснуть зубы и терпеть».
Но разговор с Шаховским на этом не закончился. Судья дотошно продолжал излагать свои сомнения.
«- А как ты объяснишь тот факт, что Ампилогов был убит именно накануне его выступления в Думе? Выступления с разоблачениями то ли министра, то ли вице-премьера, вдруг увлекшегося предоставлением чрезмерных преференций одному холдингу с сомнительной репутацией… Для любого нормального человека тут повод задуматься. Предотвратить такое выступление - разве не мотив?
- Банальное совпадение. Выступления Ампилогова давно уже никого не пугали, так их было много».
«На самом деле, - пишет судья, - об этом выступлении я слышал лишь краем уха и практически забыл. Но пусть Шаховской думает, что я в курсе всего и копаю глубоко».
«- Ну, что тебя еще смущает? - весело спросил Шаховской.
- Например, то, что суд второй инстанции снизил меру наказания за убийство до двух лет… Притом что первый приговор - три года. Согласись, случай редчайший!
- Хочешь сказать, что суд второй инстанции, убедившись, что осужденная ни в чем не виновата, решил не оправдать ее, а только уменьшить срок почти в два раза! То есть, из твоей логики следует, все суды у нас купленные, вершат неправедные дела, но порой им становится стыдно, и поэтому они смягчают, насколько можно, несправедливые сроки. Ты и впрямь так считаешь? Ты? Сам в прошлом судья!
- А у тебя есть другое объяснение?
- Есть. И ты его знаешь не хуже меня. Ампилогову все жалеют, за нее просят весьма высокопоставленные люди. Организуются какие-то комитеты в ее поддержку. В том числе и за границей. Дочь страдает, внук спрашивает, когда вернется бабушка!.. Сама она ведет себя, как великомученица и страстотерпица. Всячески превозносит своего мужа, клянется ему в вечной любви и уверяет всех в собственной невиновности. И все это чуть ли не каждый день в газетах, по телевизору! Ты сам бы не смягчил приговор? У тебя таких ситуаций не было?»
