А та, так сказать, «бумажка», спущенная Караеву, содержала в себе текст приглашения. Мол, в сентябре текущего года в городе Кливленде состоится международный конгресс психиатров, на который организаторы имеют честь пригласить профессора М. Караева. Кроме того, Оргкомитет ставил в известность доктора о том, что он назначен одним из трёх основных докладчиков, а потому за месяц должен представить тезисы своего научного сообщения. К приглашению была подколота карточка участника конгресса с его научным званием, именем, фамилией, названием гостиницы с указанием номера, закреплённого за ним с 31 августа по 5 сентября.
«…Возникшие финансовые вопросы, связанные с Вашей поездкой, — писалось там, — Оргкомитет решает с министром Здравоохранения. Вам следует обратиться туда. Настоятельная просьба — о своём приезде сообщить не менее чем за десять дней. Иначе Оргкомитет не может гарантировать Вашей встречи и соответствующего размещения».
Подписывал письмо-приглашение председатель Оргкомитета, президент Всемирной Лиги независимых учёных, доктор Эмори Маккормак.
…Наверное, министр узнал и про деньги, свалившиеся ему на голову, и про паспорт, и про то, что он, Караев, вылетел в Америку не испросив у него разрешения. Последнее, очевидно, больше всего и задело босса. И он кому надо стукнул. А те, в свою очередь, тоже отстучали кому надо. Ребята оперативные. Им только дай наколку.
Караев воровато оглянулся. Нет, того бугая с красной рожей, которая бывает после сытных сибирских пельменей с обильным возлиянием, он среди прохожих не приметил. Может, показалось, подумал Мика и, на всякий случай ощупав на себе крепления контура, который он накинул на себя в мотеле, прибавил шагу.
Сердце всё-таки как-то не по-хорошему ныло. Хотя, если разобраться, с чего бы чекистам давать сюда, в Америку, своим людям команду пасти его? После возвращения поговорили бы. Ждать-то недолго.
Но его интуиция — такая тонкая и безошибочная штука, что не считаться с ней он не мог. Сколько раз за прожитую жизнь она, верная подруга, вдруг тихо касалась сердца, предупреждая его о нехорошем, несмотря на то, что безмятежное течение событий не предвещало ничего дурного. И он послушно следовал бессловесным и потому, быть может, более убедительным советам своей подружки. Как сейчас.
«Итак, — ускоряя шаг, размышлял он, — контур на мне, тумблер прибора под пальцем…».
Стоит лишь им щёлкнуть, и Мика исчезнет из глаз, станет пустым местом. Плохо только одно. Его роскошный баул-саквояж не даёт ему возможности идти быстрее. Он слишком тяжёл и с каждым шагом становится ещё тяжелей. А весит-то, казалось бы, почти ничего — тринадцать с небольшим килограммов. Во всяком случае, стрелка весов у таможенного досмотрового пункта в аэропорту Бина замерла именно на этой цифре. Караеву она врезалась в память как стекло в ногу. Он в ту секунду замер, в точности как стрелка весов.
— Откройте, — потребовал таможенник.
«Всё! Конец!», — решил он тогда. Там лежал его прибор. Точнее, не лежал, а был вмонтирован в саквояж. Стоит таможеннику заглянуть вовнутрь — пиши пропало. Электронные детали, золотые чашечки антенн с бриллиантовыми камешками, линзы, хитрое переплетение разноцветных проводов… И начнётся: «Что такое? Почему? И имеете ли вы право вывозить это? И не представляет ли это угрозу безопасности самолету и людям?..».
«Так и знал — вляпаюсь», — сокрушённо подумал Караев и, положив целлофановый пакет с туалетными принадлежностями к ногам, обречёно потянулся к баулу…
— Профессор! Микаил Расулович! — услышал он вдруг над самым ухом радостный возглас Эльдара, который только что привёз его в аэропорт. — Вы в Америку? На конгресс?
«Вот артист! Как будто не знает?» — ошарашено улыбаясь, Караев смотрит на перехватившего его руку Эльдара.
Азизов подхватывает с ленты транспортера его саквояж и, едва коснувшись плеча строгого на вид таможенника, говорит:
— Адыль, за документами я сам подойду…
— Тут есть кое-какие формальности, — начал было возражать таможенник, но Азизов договорить ему не позволил:
— Знаю… Я всё улажу, — заверил он, подмигнув.
Таможенник принялся заниматься очередным пассажиром, а они направились к арке пограничного пункта. Не доходя до неё, Азизов опустил на пол саквояж и, взяв у профессора паспорт с билетом и буркнув: «Стойте. Ждите меня», вернулся к таможеннику.
Возвратился он быстро. И уже через пару минут, подталкивая перед собой Караева, они проходили через пограничную арку.
— Тёзка, — крикнул он стоявшему в остеклённой будке прапорщику, — я провожаю профессора Караева… Паспорт его у меня…
И всё. Прапорщик без слов убрал стопор с вертушки и символическая граница — осталась за их спиной. Караев стоял на прямой к самолёту, где никаких проверок не ожидалось.
— Вы так бледны, — озабоченно заметил Азизов. — Успокойтесь. Всё позади.
— У них никаких вопросов к вам не было? — покосившись на баул, спросил он.
— Никаких, дорогой Микаил Расулович. Никаких, — рассмеялся Эльдар.
— Неужели не спросили, что в нём?
— Да хоть атомная бомба, — пошутил Азизов.
— Не может быть, — не поверил Караев.
Эльдар глубоко и безнадёжно вздохнул:
— Главное — не что везёшь, а сколько платишь, — тихо проговорил он, подтолкнув профессора к поджидавшей стюардессе.
«Вот пройдоха. Вот проныра», — с восхищением подумал Мика и пожалел, что взял с собой всего пятьсот долларов. Ровно столько, сколько положено было провозить по закону…
Караев обернулся. Ничего подозрительного. Тяжело отдуваясь, поставил свою ношу у ног. Ему надо было немного передохнуть.
В аэропорту «Кеннеди» его, конечно же, никто не встречал.
«Или Софочка подвела, или Софочку подвели», — решил он.
Караевы связались с Гусманами в день его вылета. Подняла трубку Софочка. И, узнав Инну, вдруг в голос заревела:
— Инночка, Сергушку срочно госпитализировали. Ущемление грыжи… Я только из больницы.
— Боже!.. Как он сейчас?
— Прооперировали… Кажется, удачно.
— Что значит «кажется»?
— Инна, родненькая, могу ли я говорить что-нибудь определённое, пока он там лежит? — вопросом на вопрос ответила она, всхлипывая.
— Кто с ним сейчас? — поинтересовалась Инна.
— Да там как узнали, что к ним доставлен профессор Гусман, главврач всю клинику на уши поставил. Выделили отдельную палату. Приставили двух нянечек. Они друг друга будут менять.
— За нянечками тоже нужен глаз, — вставила Инна.
— Ещё бы, — согласилась Софочка. — Этих девах Сергуша близко к себе не подпустит… Избаловала я его. Он только меня признаёт.
