— Прежде я хотел бы знать, сколько у нас времени в запасе.
— До подъема еще два часа, — подсказывает Клавдий.
— Хорошо, тогда в холодильник. Мето, отправляйся туда вместе с Оптимусом. Он знает ключи, вы сэкономите время. Как только закончите, сразу же возвращайтесь. Вы нам понадобитесь.
Я тороплюсь, поэтому бегу. Тот, кто меня сопровождает, едва поспевает за мной. Он выше меня, но в очень плохой физической форме. Он худой, бледный и, похоже, валится с ног от усталости. Я замедляюсь. Он вяло улыбается:
— Хорошо, что вы пришли. Я на последнем издыхании.
— Пришли. Покажешь ключ?
— Вот этот!
Похоже, Секст и Кезон поджидали нас за дверью.
— Это ты? А мы думали, что еду принесли, — говорит Секст.
— Не понимаю, как ты тут выдержал четыре дня, — добавляет другой.
— В другой раз расскажу.
— Кто этот великан?
— Меня зовут Оптимус, — отвечает слуга.
— Ну что? Получилось? Мы — хозяева Дома?
— Пока не совсем. Идите в спальню. Мы за вами придем.
— Мето, нам есть хочется!
— Сейчас не время. Идите досыпайте и ведите себя тихо. О еде позаботимся чуть позже.
Я возвращаюсь в комнату слуг. Там идет бурное обсуждение. Когда мы появляемся, все смотрят на нас в нетерпении.
— Сейчас самое время! — заявляет Нумерий. — Мы должны скорее поймать трех недостающих Цезарей.
— Ты знаешь, где их найти?
— Я знаю, где они спят. Надеюсь, они еще не проснулись.
— А Юпитер? — спрашивает Клавдий.
— Про Юпитера, — продолжает Нумерий, — известно только, что он существует, потому что многие из нас чувствовали его уксусный запах. Но ни одной зацепки про то, где он прячется, у нас нет.
— О ком вы говорите? — интересуется Тит.
— Юпитер — главный властитель Дома и его создатель, — поясняет Клавдий.
Мы пробегаем по этажам. Один из слуг указывает нам на дверь под номером 404. Мы осторожно открываем ее. Она выходит в коридор, в конце которого находится еще одна дверь. Нумерий делает нам знак, чтобы мы молчали. Я очень осторожно вставляю ключ в замочную скважину. Поворачиваю. Аккуратно толкаю дверь. Трое слуг отстраняют меня и проникают в окутанную мраком комнату. Они медленно направляются вглубь. Я слышу звуки борьбы. Клавдий включает свет. Двое Цезарей лежат распластанными на кроватях. С кляпами во рту и связанными за спиной руками они под конвоем отправляются в душевую.
— Остался еще один, — объявляет Нумерий. — Надо как можно быстрее найти его.
— А учителя? С ними что делать? — спрашивает Марк.
— С их стороны нечего бояться, — успокаивает его предводитель слуг, — они и так заперты в своих комнатах. В любом случае они абсолютно безобидны.
Красные и Фиолетовые бунтовщики встают в круг. Нумерий берет слово:
— Малыши и неприсоединившиеся пока спят. Когда они проснутся, встанет много бытовых проблем. Но вместе мы сможем их решить. А до того мы должны обезопасить Дом. Вооруженные силы на острове в данный момент очень слабы. Сейчас здесь около дюжины охранников, распределенных по разным лагерям. Они следят за рабочими. Основной состав войска отправлен за добычей на континент. Главная угроза находится на третьем этаже: там есть пост охраны из шести солдат, готовых вмешаться в случае ЧП. Обезвредить их будет сложно. И хотя у нас есть преимущество неожиданности, мы должны быть готовы к худшему.
— У тебя есть план атаки? — спрашивает Клавдий.
— Да. Мы знаем способ, как блокировать их в их же убежище.
— Если придется сражаться, с каким оружием мы пойдем на солдат? — интересуется Тит.
— На данный момент у нас ничего нет. В Доме хранятся запасы оружия, но мы не представляем, где его искать. Нам остается пойти на кухню и взять там все, что сможет пригодиться для обороны.
— Мы пойдем в атаку с вилками? — смеется Октавий. — Это мне нравится!
— Можно использовать доспехи для инча.
— Ладно, у нас нет времени, — обрывает дискуссию Нумерий. — Кто идет?
Поднимается десяток рук. Это самые первые, проверенные заговорщики. Нумерий улыбается и отводит нас на кухню.
Октавий надевает на голову кастрюлю, а в руки берет черпак и крышку от котелка. Потрясая ими в воздухе и смеясь, он спрашивает:
— Ну как, Мето? Тебе страшно?
К сожалению, я не могу разделить его веселья, поэтому ничего не отвечаю. Я нахожу в духовке увесистый вертел и присоединяюсь к остальным. Не будь я так встревожен, я бы умер со смеху при виде нашего войска, серьезные взгляды участников которого совсем не вязались со столь смехотворным обмундированием.
Нумерий шагает впереди. Он знает, куда идти. Мы останавливаемся перед маленькой дверью под номером 411. Я бы скорее принял ее за дверцу стенного шкафчика для веников и метел. Здесь темно. Пройдя сквозь дверь, мы молча продвигаемся по узкому коридору. Вскоре пространство расширяется. Метрах в десяти я замечаю вертикальный луч света. Нумерий поднимает руку. Он идет один и припадает к щели. Потом он чуть отступает и жестом приглашает нас встать в кружок. Он говорит очень тихо:
— Это дверь в комнату стражников. Их шестеро, как и предполагалось. Четверо лежат на кроватях, но не спят. Двое стоят на страже. Они вооружены и готовы выступить по тревоге. Есть…
Он делает паузу. Мы стараемся не дышать. Тишина. Он продолжает:
— Есть способ перекрыть им выход. У стены справа от меня лежат три железных засова, которые надо поместить в предусмотренные для этого пазы по бокам двери. Только это нужно проделать в абсолютной тишине. Мы начнем со среднего засова.
Я не уверен, что все правильно понял, поэтому смотрю, как делают другие. Мы распределяемся вдоль одной из задвижек. Смотрим на Нумерия, который беззвучно считает, шевеля губами:
— 1,2,3…
Засов неподъемный, и в первый момент мне кажется, что мы даже не сдвинем его с места. Я напрягаюсь изо всех сил. Вижу, как другие корчатся от усилий. Октавий сопит, и Клавдий толкает его локтем в бок, чтобы тот затих. От неожиданности Октавий сгибается пополам, и мы едва не опрокидываем балку. Первый засов на месте. Мы отступаем, чтобы взять второй, нижний. Тело ломит, все тихонько постанывают. Надо бы действовать побыстрее, но мы не можем. Укладывая на место второй засов, мы различаем шум, от которого кровь стынет у нас в жилах. Мы понимаем: солдаты нас услышали, они сейчас будут обороняться. Невиданной силы удары сотрясают дверь. Мы в ужасе переглядываемся. Если бы наши глаза могли издавать звуки, они орали бы: «Смываемся!»
Клавдий что-то говорит, и, чтобы его было слышно, ему приходится кричать, что есть мочи:
