— Конечно! Вам, как истинному знатоку искусства, я с радостью покажу свои произведения.
Меценат с трудом встал со своего трона и проковылял в соседнюю комнату.
— Следуйте за мною!
Они прошли в соседнюю комнату, которая представляла собою то ли какую-то кладовку, то ли мастерскую. Никаких экранов на стенах, никакой особой мебели. Разумеется, и никаких окон. Просто свалка каких-то мольбертов, незавершённых картин и каких-то непонятных предметов.
— Вы увлекаетесь живописью? — насмешливо спросил Вальтер. — Вот уж никогда бы не подумал!
— Да, живопись — это моя боль и моё страдание. Об этом моём увлечении не знает никто на свете, даже прислуга — я её сюда не пускаю и убираю здесь сам… Об этом моём увлечении не знают даже и мои сыновья — я и им не признаюсь в этом.
— Почему не признаётесь и почему боль и страдание?
— Живопись мне не даётся, — честно признался Меценат.
Вальтер решил, что уходить от главной темы не стоит и вообще: страдания Мецената его мало интересовали.
— Где ваше золото? — спросил он.
Меценат подошёл к столу, который представлял собою большую мраморную плиту на вычурных бронзовых ножках, разгрёб какой-то мусор, валявшийся там, и достал большую картонную коробку.
— Вот оно, — сказал он благоговейно.
— Что это?
— Здесь то самое золото, о котором вы спрашивали.
Он стал выкладывать на стол золотые чашечки и блюдца.
— Но ведь это то самое, из чего я однажды пил с вами горячий шоколад! — вскричал Вальтер.
— Ошибаетесь, — сказа Меценат. — То было, хотя и чистое золото, но — фабричная работа. А это — моя собственная. Но — очень похоже, тут вы правы.
Вальтер повертел в руках золотые чашечки.
— И это и есть то самое, во что вы переплавили одиннадцать статуэток?
— Да. И не только их. Я и некоторые другие золотые вещички, которые вы доставали для меня со дна моря, переплавлял в собственные произведения искусства.
Вальтер молча перекладывал из рук в руки золотые предметы.
— Вы что же — владеете искусством выплавки изделий из драгоценных металлов? Вы златокузнец? Ювелир?
— Да, и у меня даже есть своя мастерская, где я это делаю собственными руками, — с гордостью сказал Меценат. — Я когда-то обучался этому искусству.
— Но человеку не под силу квалифицированно владеть сразу столькими искусствами! Надо делать что-то одно: либо посвятить всего себя живописи, либо скульптуре, либо музыке, либо отливать золотые изделия, либо изучать морскую флору и фауну… Так нельзя! Нельзя разбрасываться жизненными устремлениями.
Меценат тихо прервал его.
— Как вам нравится то, что я создал?
Вальтер честно признался:
— Варварство. Убожество. Уничтожение прекрасного, разрушение святынь во имя ложных целей. Господин Меценат, имейте мужество признаться себе в этом: вы бездарность!
Меценат застонал при этих словах своего гостя.
— Завистливая бездарность! Если я вам продам двенадцатую статуэтку, вы и её уничтожите! И это уже будет моё преступление, а не ваше! — добавил Вальтер и с этими словами повернулся и, не прощаясь, пошёл к выходу.
— Стойте, да куда же вы! — крикнул вдогонку ему Меценат. — Вы что же, больше никогда не придёте ко мне?
— Пока не знаю. Не решил ещё, — сказал Вальтер. — Я ведь хотел, чтобы сокровища, которые я достаю со дна моря, стали достоянием человечества. Попытаюсь всё-таки поискать какого-нибудь другого богача, который содержит собственный музей и который будет способен оплачивать мои находки.
Меценат крикнул вослед удаляющемуся Вальтеру.
— Но сделать это будет не так-то просто! Копить антиквариат любят все, а вот создавать музеи — это ещё не каждый богач умеет и хочет. Для этого надо всё-таки любить этих недостойных людей, а не только самого себя! В скором времени вы поймёте, что я самый лучший среди них, несмотря на все мои недостатки.
Вальтер ничего не ответил. Так и ушёл.
Глава четырнадцатая, в которой рассказывается про то, что, хотя тучи и сгущаются, но у туристов на уме совсем другое
Спустившись от дворца Мецената, Вальтер оказался на набережной. Небо к этому времени совсем почернело, а угрожающе большие волны били в гранитный берег и обдавали солёными брызгами немногочисленную гуляющую публику. Туристы, прибывшие сюда со всех концов света, толпились в Мраморной Колоннаде, где размещалась ресторация, и откуда отрывался прекрасный вид на разбушевавшуюся стихию, а дорога, по которой шёл Вальтер, как раз пролегала мимо Колоннады.
— Господин Вальтер! — крикнул один из туристов, перегибаясь через узорчатое чугунное ограждение. — Я вас видел вчера в «Вечерних новостях» по телевизору. Вы блистательно выступали!
— Спасибо! — пробурчал Вальтер, даже не оглядываясь.
Кто-то другой из числа туристов крикнул ему:
— Господин Вальтер, дайте, пожалуйста, автограф!
Вальтер, не останавливаясь и не оглядываясь, шёл дальше.
— Господин Вальтер? — громко и нахально спросила какая-то дама. — Это и есть тот самый Вальтер?
— А вы что — не узнаёте? — ответил ей кто-то. — На этом острове есть только две достопримечательности: Вальтер и Меценат!
— Говорят, что они оба сумасшедшие, — проговорил со знанием дела какой-то господин.
Вальтер при этих словах не утерпел и оглянулся: у самого ограждения за столиком сидел толстяк с салфеточкой на груди, с моноклем и с цилиндром на голове. Он как раз запивал бокалом красного вина большой кусок жареного гуся.
Толстяк стушевался под пристальным взглядом ледяных глаз Вальтера и, выронив монокль, пробормотал:
— Моё почтение, господин Вальтер.
— Приятного аппетита, — буркнул Вальтер и двинулся, было, дальше, но тут…
Какая-то молодая барышня перегнулась через ограждение и, видя, что Вальтер сейчас пройдёт мимо, крикнула:
— Господин Вальтер! Господин Вальтер! Поцелуйте меня!
Вальтер остановился. Сурово и тихо проговорил:
— Барышня, вы ставите меня в неловкое положение. Я женат. Что скажет моя жена, если узнает о том, что я поцеловал молодую и прекрасную девушку?
— Она поймёт мои чувства и простит меня!
Вальтер приблизился к ней, чмокнул её в щёчку и, не оглядываясь, пошёл дальше. Он знал, что завтра этот поцелуй увидит на экранах вся страна. В том числе и его молодая супруга.
«В сущности, мои опасения, что я никому не известен, во многом напрасны, думал он. — Обо мне иногда пишут, меня показывают… даже и то, что меня ругают, — работает на меня. Надо бы использовать это обстоятельство и срочно найти какого-то другого спонсора, вместо этого сумасшедшего Мецената…»
