— Тесс, — Лас взяла её за руку. — Я хочу научиться современному языку. Ну, «сачковать», «балдеть» и всё остальное. Раз уж я твоя подруга…
— Лас! — Вейс побагровела.
— Кто-то обещал, что ругаться не будет, — отмахнулась Лас. — Научишь?
Тесан расхохоталась.
— В два счёта, няня! Я вас возьму пару раз к друзьям на тусовку, там и научитесь. Выбора не будет! А вы правда этого хотите?
— Меня там не будет! — сердито возразила Вейс. — Ещё чего!
— Сами справимся, подумаешь, — Лас отступила на шаг, — вы меня убеждали, что я молода, вот я и поверила. Сами виноваты.
— Няня, ты чудо! — Тесан кинулась к ней, обняла… замерла.
— Можно, — улыбнулась Лас. — Теперь можно без разрешения.
Тесан чмокнула няню в щёку и унеслась за дверь. Была — и нету.
— У меня нет слов, — Вейс вздохнула. — Так ты серьёзно? Хочешь казаться молодой?
— Не казаться, моя милая, — Лас посмотрела ей в глаза. — А быть. И не я, а мы с тобой.
— Растормошила я тебя на свою голову, — буркнула Вейс. Лас попыталась обнять её, Вейс не позволила.
— Я отучу тебя ворчать, — пообещала Лас. — Когда мы с тобой познакомились, ты не ворчала.
— Конечно, — буркнула Вейс. — Чуть что — темница, чуть что — плётка. Попробуй поворчи.
— О, замечательная идея. Спасибо. И темницу, и плётку я тебе легко устрою.
— Да ну тебя! — Вейс попыталась выглядеть обиженной, но не сумела, расхохоталась. — Лас! Ну что ты со мной делаешь! — Лас сумела её обнять и прижать к себе.
— То же, что и ты со мной, — шепнула Лас. — Это справедливо, верно?
Стайен — стоял у стола, должно быть, давно — негромко кашлянул.
— Прошу простить, — он поклонился. — Нас ждут в клинике. Ваших внуков я отвезу туда днём, после работы.
— Идём, — обречённо вздохнула Вейс. — Но мы ещё поговорим.
* * *
Лас не успела завязать пояс, как заметила свёрнутый в трубочку клочок бумаги. Улыбнулась — должно быть, выпал из кармана Вейс. Она себе оставляет много поручений и пишет такие вот записки. Правда, и так всё помнит. Лас поднесла клочок к носу, нахмурилась. Тесан и… сама Лас?! Развернула клочок
«Она только притворяется подругой. Ты скоро убедишься».
— Лас! — стук в дверь. Вейс влетела, тоже с поясом в руке. И с клочком бумаги.
«Она просто использует тебя», — прочитала Лас. — Мило. — Поднесла к носу. — Тесан и ты, — вернула клочок. — Что за чушь?
— Я откручу ей голову! — пообещала Вейс. — Это уже не смешно!
— Подожди откручивать, — Лас ещё раз обнюхала обе записки. — Тесан так шутить не станет. Да и писала не она.
— Откуда ты знаешь?
— Оттуда. Ей гореть через четыре дня. Принюхайся, — Лас вручила записки. — А здесь нет даже намёка!
— Да, непохоже, — согласилась Вейс. — Откуда знаешь про четыре дня?
Лас вздохнула.
— Чую, милая моя. У неё через четыре дня, у нас с тобой через десять.
— Перестань, — отмахнулась Вейс. — Нашла тему для разговоров! Идём, нас ждут!
Бабушки и Хорёк, Неиверин 17, 1288 В.Д., 7:00
— Теаренти Вейс, вы первая, — Аспирант в сопровождении двух ассистенток пригласил Вейс за собой. Та посмотрела в глаза Лас, вздохнула и ушла.
Не люблю больниц, подумала Лас. Сколько ни бываю здесь, всегда зябко. Как будто сквозняк в душе… мерзкое ощущение. И так почти везде. И началось это… когда же это началось?
Тишина. Звенящая, натянутая, как струна. Непереносимая. Когда-то я тихонько напевала или зажимала уши, чтобы её не слышать, чтобы из-под неё не прорвались голоса.
— …Лас! — Вейс тихонько потеребила её за плечо. — Ты что?
Лас выпрямилась. Сидела, скорчившись, прижав ладони к ушам. Вот зараза! Теперь подумает невесть что!
— Думала, — Лас выпрямилась. Посмотрела — ассистентки и Аспирант уже ждут её. — Ты уже всё?
— Я уже всё. Ты так и сидела все эти полчаса?
— Не знаю, Медвежонок. Не люблю больницы.
— Не здесь! — прошептала Вейс и кончики ушей её покраснели. — Перестань!
Лас вздохнула и направилась туда, где её ждали. Она знала, как называют главный зал диагностики. «Пыточной», «склепом», «холодильником», и множеством других приятных слов.
* * *
— Снимите всё, включая украшения, — попросила ассистентка. Приятный голос, подумала Лас. Интересно, она знает, сколько мне на самом деле лет? — Лягте вот так. Руки за голову, пальцы рук в замок. Можете закрыть глаза, если хотите. Вам удобно лежать? Сможете так пролежать пять минут, не шевелясь?
— Да, конечно, — Лас не стала закрывать глаза. Ничего тут страшного. Главное, не заснуть.
— Будет несколько секунд, когда вам захочется спать, — ассистентка подошла к пульту. — Постарайтесь не заснуть, теаренти. Если почувствуете сильную боль, сразу говорите.
И началось.
Знаю, почему «пыточная», подумала Лас. Странник рассказывала. У некоторых от воздействия электромагнитных полей начинаются беспричинные боли. Причём не во время диагностики, что нормально, а потом. Она также рассказывала, почему «склеп». Почему «холодильник», я и так знаю. Ещё полсотни лет назад сверхпроводники требовали охлаждения и комната под прибором была огромным холодильником…
Тупая игла воткнулась где-то у основания шеи. Терпи, Лас, у тебя так всегда. Врачи говорят — нормальная реакция.
Стало жарко. Очень жарко. И почти сразу же — холодно. Палачи, подумала Лас, стискивая зубы. Сейчас смотрят на меня, улыбаются и на своём птичьем языке делают выводы.
* * *
— Теариан-то, сколько ей лет?! — поразилась ассистентка. — То, что я вижу, не ошибка?
— Не ошибка, — подтвердил Аспирант. Камень с плеч. Никакой остаточной активности в районе гипофиза и гипоталамуса. Никакой «короны» в фантомной проекции. Никакой «удавки» или «чёрного треугольника». Иногда новые проходы открывались в странные места, замкнутые на себя — «мешки», так их прозвали. И в одной сотой процентов случаев там что-то водилось. Что-то такое, от чего мы до сих пор не знаем, как спасаться. В этот раз обошлось.
— Ей сто один год, — прочитала ассистентка показания, — все системы организма соответствуют эффективному возрасту тридцать один год. Это тоже не ошибка, теариан-то Денгор?
— Не ошибка, — подтвердил Аспирант. Ты ещё не знаешь, сколько на самом деле лет твоей напарнице, подумал он.
* * *
Накатило неожиданно. Действительно, захотелось спать. Очень сильно. Лас с трудом выдерживала напор жаркой волны, что норовила унести её глубоко-глубоко. И выдержала.
И свет погас перед глазами. Но сознание осталось. Подвешенное в пустоте, в которой гулко и часто билось сердце. Лас попробовала пошевелить руками или ногами — нет ни тех, ни других. Ничего нет, только сознание.
