Только теперь, когда Мэри обрела новый дом в небесах, она осознала, что слишком долго оставалась на одном месте. Обосновавшись в башнях-близнецах, она многое пропустила. Впрочем, тогда небоскребы были цитаделью, в которой Мэри держала оборону от брата, Мики, бывшего в то время чудовищем, известным под именем Макгилл. Теперь он был побежден и больше не представлял опасности для Мэри, а значит, сидеть и ждать, пока призраки придут к ней сами, тоже смысла не имело. Теперь Мэри обладала средствами, позволявшими ей вести поиски самостоятельно.
— Почему ты проводишь так много времени у этих окон? — спрашивал ее Спидо во время перерывов, когда не был занят пилотированием дирижабля. — Что ты там видишь?
— Мир привидений, — отвечала обычно Мэри. Спидо не догадывался, что именно она имеет в виду. Под «привидениями» Мэри подразумевала живых людей.
Действительно, мир живых представлялся ей крайне ненадежным. Ничто в нем не могло бы претендовать на звание вечного, всему рано или поздно наступает конец, любому одушевленному или неодушевленному объекту. Дела людей представлялись Мэри бессмысленной суетой, которая всегда оканчивалась одинаково: черный тоннель, яркий свет вдалеке. На этом все. Впрочем, не всегда, рассуждала довольная собой Мэри, и не для всех.
— Я бы все равно предпочел быть живым, — неизменно заявлял Спидо, случись Мэри заговорить о божественном предначертании, благодаря которому они оказались в Стране затерянных душ.
— Останься мы в живых, — напоминала ему Мэри, — я бы уже давно умерла, а ты был бы толстым лысым бухгалтером…
После этого Спидо обычно смотрел на свое, в целом, тщедушное тело, облаченное в мокрые плавки, с которых, вот незадача, вечно капала и будет капать вода, и поражался тому, что Мэри могла предположить такое. Нет, толстым и лысым бухгалтером он вряд ли бы стал. Но Мэри знала больше его. Взрослея, мы все меняемся, и не всегда в лучшую сторону. Она была довольна тем, что ей всегда будет пятнадцать лет.
Мэри мысленно готовилась к встрече с новым пассажиром дирижабля. Она хотела лично приветствовать его. Мэри любила встречать новичков самостоятельно и считала, что это отвечает законам гостеприимства. Она сойдет на землю первая — стройная девушка в зеленом бархатном платье, с прекрасными длинными рыжеватыми волосами, спускающаяся по трапу гигантского воздушного корабля. Да, это будет очень эффектно. Стиль и красота. Новичку будет приятно сознавать, что сама хозяйка вышла поприветствовать его. Все они должны знать с самой первой секунды, что мисс Мэри любит каждого из них, заботится о них и защищает.
Выйдя из облюбованной ей галереи, Мэри прошла через пассажирские помещения. В компании, которую ей удалось собрать, было уже сорок семь детей. Во времена башен-близнецов их было куда больше, но всех забрал Ник. Он предал ее, вручив детям ключи, при помощи которых призраки могут покинуть Страну затерянных душ. Дал каждому по монете. О, эти монеты! Маленькие отвратительные предметы, напоминающие о том, что всех ждет настоящая смерть, стоит только начать искать ее. Но заняться этим мог бы только глупец, ведь если в конце тоннеля горит свет, это не значит, что нужно идти к нему, рассуждала Мэри. Может, свет горит у райских врат, а может, и в адских топках.
Дирижабль плавно снижался, и Мэри пошла на мостик — так называлась маленькая гондола, висевшая под брюхом огромной серебристой акулы. Оттуда лучше всего было наблюдать за приземлением.
— Через несколько минут сядем, — доложил Спидо, с наслаждением управлявший гигантским сигарообразным летательным аппаратом.
Спидо был среди немногочисленных призраков, отказавшихся принять монету в тот день, когда Ник предал Мэри. Этот факт позволил ему занять исключительное положение — Королева уважала Спидо и доверяла ему.
— Посмотри на поле, — сказал Спидо, указывая пальцем вниз. — Видишь, сколько мертвых мест?
Действительно, с высоты казалось, что поле украшено узором в виде мелких горошин.
— Думаю, здесь произошло крупное сражение, — предположила Мэри. — В период Войны за независимость, к примеру.
На одном из мертвых мест стояло дерево, которое тоже не было частью мира живых.
— Ловушка прилажена к нему, — сказал Спидо, заходя на посадку.
Дерево было огромным. Его ветки были покрыты желтыми и красными осенними листьями, что выделяло его среди других, живых деревьев, так как на дворе было лето. Для этого дерева смены сезонов более не существовало, оно навеки осталось в том осеннем дне, который стал для него в мире живых последним. Мэри задумалась о том, почему дерево попало в Страну затерянных душ. Быть может, влюбленные вырезали на его коре инициалы, а потом в дерево попала молния. Или его посадили в память о погибшем, а позже спилили. А может быть, на этом месте лежал убитый солдат, и почва впитала его кровь. На крови выросло дерево, которое потом погибло от засухи. В чем бы ни была причина, дерево стало частью Страны, избранное, подобно многим другим предметам, высшими силами, которые сочли его достойным вечности.
Листва дерева была такой густой, что даже с земли Мэри и Спидо не могли разглядеть ловушку.
— Я пойду первая, — сказала Мэри. — Но мне хотелось бы, чтобы ты присоединился ко мне чуть позже. Мне понадобится помощь. Кто-то должен освободить нашего нового друга из ловушки.
— Конечно, мисс Мэри, — сказал Спидо, улыбнувшись.
Как это уже случалось в прошлом, улыбка его была чуть более широкой, чем это бывает у обычного человека.
Спустили трап, и Мэри вышла из гондолы. Ступая по зыбкой почве мира живых, она сохраняла тем не менее грацию, присущую настоящей королеве.
Однако приблизившись к дереву, Мэри поняла, что случилось нечто ужасное. Кто-то опустил сеть, и призрака в ней не было. На земле под сетью лежало пустое ведерко из-под попкорна — приманка, оставленная ею. Мэри научилась этому у брата, но считала, что, в отличие от него, предлагает детям не рабство, а свободу. По крайней мере, формально. Но в тот день призрака, готового с радостью принять ее дар, на месте не оказалось.
— Смылся, я смотрю, — протянул Спидо, появившись за спиной Мэри.
Девушка покачала головой.
— Никто не выберется из этой сети.
Вдруг она почуяла знакомый сладкий аромат, всколыхнувший душу и наполнивший ее гремучей смесью любви и ненависти. Запах исходил от коричневого пятна, оставшегося на коре дерева. Пятно оказалось там не случайно — его нарочно оставили, чтобы подразнить Мэри.
— Это запекшаяся кровь? — спросил Спидо.
— Нет, — ответила Мэри, внешне сохраняя хладнокровие, несмотря на переполнявшую ее ярость. — Это шоколад.
