Со всеми местными жителями он был в доброжелательных отношениях, со всеми здоровался и даже иногда беседовал и что-то рассказывал, но душу свою никому не открывал, и поэтому никто и не знал толком никаких подробностей его нынешней и прошлой жизни.
По его словам, он когда-то родился на этих самых островах, здесь провёл детство, затем долгое время отсутствовал, занимаясь морскими исследованиями, и вот под старость ему вдруг захотелось вернуться на родину.
Что он и сделал: вернулся. И не один, а с семьёю.
Вальтер купил себе старый каменный дом на берегу моря, отремонтировал его и стал там жить. Надобно заметить, что дом этот был совсем не простым. И очень даже! Он стоял на высоком крутом берегу у основания высокой башни, круглой в поперечнике, которая когда-то служила на этом берегу маяком. Башня была полосатая, потому что была выложена из красного гранита и белого базальта, а внутри неё была винтовая железная лестница. Позже маяк был построен новый — намного более высокий и современный, а это здание долгие годы стояло пустынным, словно бы дожидаясь, чтобы его купили и нашли ему достойное применение.
Вот его и выкупил Вальтер — никому не нужную теперь башню вместе с домиком, стоявшим у подножья.
— Башня — это очень нужная вещь, — сказал тогда же Вальтер. — На ней можно и чай попить, и посмотреть на Океан, и помечтать… Я просто не представляю себе, как я до сих пор жил без башни!
К домику он приделал пристройку, а во дворе соорудил нечто вроде застеклённого павильона из стекла и бетона, в котором при желании тоже можно было жить, но, вместо этого, он разместил там какую-то научную лабораторию.
Местные жители поговаривали:
— Лаборатория — для чего бы ему это? Что тут можно изучать на нашем острове, когда всё и так давно изучено и описано!
— Может быть, он собирается заняться производством наркотиков?
Но им возражали:
— Вряд ли. Дом-то почти стеклянный, весь прозрачный.
Имя у него было только одно — Вальтер, а прозвищ было сразу три: его называли то Ихтиологом, то есть специалистом по рыбам, то Аквалангистом, то Мореплавателем — в зависимости от того, каким он казался людям. Ежедневно он отправлялся на своём катере в сторону Остроконечных рифов, опускался в водолазном снаряжении на большую глубину и на виду у всех возвращался оттуда с добычей. Это были красивые раковины, морские звёзды, крабы и рыбы. Некоторых из добытых рыб он просто-напросто ел, часть улова, если он был большим, что случалось редко, продавал скупщикам, но самым ценным из своей добычи он всегда считал морские раковины. Его искусству находить раковины совершенно невероятной формы удивлялись многие. Иногда он находил такие необыкновенные экземпляры, каких до него не видывал ещё никто. Они были попросту неизвестны науке. Это же самое касалось и морских звёзд, рыб, кораллов, водорослей. Необыкновенная удачливость — вот что было главным качеством нашего героя.
Некоторые из находок он откладывал в свою коллекцию, каковая базировалась в стеклянном доме, а некоторые относил в Океанариум, который находился на этом же острове. Хозяин Океанариума, богач, покровительствующий наукам и искусствам, по прозвищу Меценат (его настоящее имя мы упоминать не будем), скупал у него самых дорогих и редких рыб, и это и служило для Вальтера источником дохода.
По крайней мере, такова была общепринятая версия.
Между тем, по острову ходили слухи, что за счёт продажи редких раковин и рыб господину Меценату — особенно прожить невозможно. Меценат, хотя и был очень богат, но отличался скупостью — это все знали. И, стало быть, Вальтер живёт за счёт каких-то других средств.
Каких — вот в чём вопрос.
Торговец рыбой господин Катилина, обсуждая в здешней таверне «Синий рубин» поведение и образ жизни загадочного ихтиолога, аквалангиста и мореплавателя в одном лице, как-то раз выдал такие многозначительные слова:
— Вы говорите, Меценат щедро платит Вальтеру? Прямо-таки отваливает ему кучу денег? Да ведь это же смешно, господа! Ничего и никогда он никому не отваливал. Меценат фантастически жаден, и он ничего и никогда не делает просто так.
— Это верно, — задумчиво подтвердил Рауль, капитан шхуны. — Все, кто работают на Мецената, жалуются на его невероятную скупость и только и мечтают о том, как бы перейти от него к другим хозяевам. Это не тот человек, у которого можно что-то заработать. Страшно вспомнить: ведь когда-то и я на него вкалывал, и я рад, что наконец-таки вырвался от него и теперь у меня собственная шхуна, а то так бы и умер с голоду у него в рабстве.
— Да что тут думать, господа! — воскликнул Катилина. — Меценат к этому не имеет никакого отношения. Просто этот Вальтер приехал сюда с мешком денег. Вот он и живёт на эти деньги. А мешок-то, судя по всему, большой. Эх, мне бы такой!
На что хозяин крабового завода, господин Ксенон, резонно возразил ему хриплым голосом:
— Послушайте, Катилина, вы, хоть и взрослый человек, но, как всегда, порете очередную ерунду! Такого не бывает! Если у человека много денег, то он никогда не будет хранить их в мешке.
— Не цепляйтесь к словам, господин Ксенон! Мешок — это я выразился образно. Фигурально! Иносказательно!! Возможно, у него сундук с золотом. Или чемодан с сапфирами. Или горшок с брильянтами. Или счёт в банке.
Ксенон только пожал плечами:
— Да какая разница — сундук, мешок или счёт! Любой нормальный человек, у которого вдруг окажется много денег, непременно вложит эти деньги в какое-нибудь прибыльное предприятие: купит себе завод, фабрику, гостиницу, большой корабль по перевозке пассажиров или маленькую рыболовецкую шхуну — и будет получать от этого доход. До-ход! Что может быть святее и возвышеннее этого слова! А Вальтер ничего этого не делает. Значит, у него нет никаких особенных денег.
Кто-то вспомнил, что когда-то, много лет назад этот человек спускался на каких-то батискафах в какие-то глубины и зачем-то переплывал на каких-то плотах какие-то там океаны.
Старик Патрокл даже добавил:
— Припоминаю, что он даже облетел однажды всю планету на воздушном шаре, но я уже не помню, он ли это был?
Все многозначительно переглянулись. Господин Альпиан — широколицый и весь из себя квадратный коротышка из местного банка — выразил общее мнение:
— Если ещё и такой факт имел место, то он просто сумасшедший.
Ксенон сказал:
— Припоминаю: про него как-то раз писал какой-то знаменитый психиатр, что у него было тяжёлое детство!
— Это много объясняет, — понимающе покачал головою господин Альпиан.
— Да речь совсем не об этом! — вернулся к прерванной теме Катилина. — Он постоянно откалывал какие-то номера, играл в героизм, но вы думаете, он на этом что-то заработал? Да ещё и так много?
