А что если они связаны? Чем?
Захожу в гости к Корхову. Он предлагает мне сотрудничество в раскрытии дела. Советует поехать в театр, указывает на людей, с которыми можно переговорить. А вот с Ереминым рекомендует встретиться позже.
Он искренен? Тогда почему не нанести визит возможному «другу» Федоровской?
В театре встречаю Либера. Он знает Степанова, и он же заезжал к Зинаиде Петровне.
Вырисовывается еще одна любопытная связь: Федоровская — Либер — Степанов. В чем тут дело? Политика?
Ночью меня посещает Либер, уговорами и угрозами предлагает отказаться от расследования смерти актрисы. Предполагает, что ее убили советские спецслужбы, с которыми она якобы сотрудничала. Вот она, главная несуразица: с какой стати кому-то бояться обычного журналиста? Это ведь не Шерлок Холмс, не Нат Пинкертон.
Либера убирают.
Кто и почему? Ответа в обозримом будущем не найти?
Черкасова рекомендует не заниматься больше этим расследованием, когда отказываюсь, «перевербовала» меня. О начальнике полиции Алевтина не слишком хорошего мнения.
Она права со своей точки зрения. Горчаков работает у нее, а не у Корхова.
Разговор с артистами. Режиссер Степанов сбегает.
Никита Никодимович боится расспросов, в том числе об убитом Либере. Теперь артисты. Что они сообщили?
Свою причастность к преступлению отрицают, вообще не считают его причиной творческую деятельность Федоровской. Остальное общеизвестно: она была скрытной. Как они заявляют, политикой вообще не интересовалась.
Главная новость: Зинаида Петровна посещала колдунью Варвару.
Замечаю слежку.
Кто и почему?..
Встречаюсь с представителями ВКП(б). Такое ощущение, что они что-то знают о жизни или смерти актрисы.
Сажусь в машину к Корхову, он пытается выудить из меня информацию. Отвечаю скупо и неопределенно.
Знакомлюсь в кафе с Валентиной Репринцевой. Вместе отправляемся к Варваре.
На первый взгляд — опять ничего существенного. Но фраза, эта странная фраза: «Он рядом, и далеко. Совсем рядом и так далеко, что не видать отсюда. Ты знаешь его и не знаешь». Смысл ее, увы, недоступен.
Когда Валентина пробует возмущаться, колдунья приказывает ей сесть. Не проходит и минуты, как девушка вскакивает взволнованная. В чем здесь дело? Валентина не говорит, только постоянно звонит родным.
И еще: страшное лицо в окне? Загадочное существо, которое прячет Варвара. Кто оно?
Провожаю Валентину в гостиницу, встречаю Дрекслера, его вскоре убивают.
Приходит Корхов, сообщает о смерти немца, осторожно внушает мысль о том, что Валентина может быть агентом советских спецслужб. Пытается уверить, что только он — мой истинный друг.
Горчаков несколько раз просматривал записи. Что он пропустил? Вроде бы, все основное есть. Какие-то несущественные детали, которые могут оказаться. даже очень существенными.
Он уже участвовал в нескольких проводимых газетой расследованиях. Потом на пресс-конференции шефиня сказала: «От взгляда Горчакова не укроется ничего». Зал разразился бурными овациями, Александр и сам поверил, что стал величайшим мастером сыска. Никто и не подозревал, что по следу его вела Черкасова. И вот теперь, находясь в полном свободном плавании, он резко пошел ко дну.
Пора звонить в редакцию. Что сказать шефине? Голова пустая, сердце отвергает обман. Ничего, что-нибудь придумает по ходу разговора.
Трубку сняла секретарь Любочка, торжественным голосом спросила:
— Когда же, дорогой князь, вы осчастливите нас своим присутствием?
— Очень скоро, потерпи, моя красавица. А где шефиня?
— Алевтины Витальевны нет.
— Изменила работе? Такой измены ей не простится.
— Нет же, — рассмеялась Любочка. — Она с утра на каком-то совещании в администрации города.
— Когда вернется?
— Надеюсь, не скоро. Ты ведь не хуже меня знаешь наших чиновников. Им бы позаседать да похвастаться успехами, которых и в помине нет. И еще вроде бы она собиралась к врачу.
Повезло! Не станет же он оправдываться за опоздание перед секретаршей.
— Я буду позже. Занимаюсь делом.
— Ой, ли?
— Судят, милая, по результату.
Горчаков быстро положил трубку. На сей раз судьба словно специально сделала ему подарок!
Время до одиннадцати еще предостаточно, но он не выдержал, начал собираться раньше. «Валентина, Валя, Валюшка! Никогда не поверю, что ты — агент НКВД».
Он спешил, не замечая ничего вокруг. Он заметил их слишком поздно.
С утра Надежда начала собираться, даже попросила у Валентины косметику. Та удивилась:
— Ты недавно говорила, что комсомолка не должна пользоваться косметикой?
— Чуть-чуть можно. Сейчас придет товарищ Прошкин.
— Так ты для него стараешься?
— Для себя! — резко ответила Надежда.
Репринцева с улыбкой наблюдала, как неумело красится ее сокурсница. Не выдержала, подошла:
— Давай помогу.
Надежда для вида недовольно наморщила лоб и милостиво согласилась.
Несколько умелых движений — и она похорошела. Другая девушка!
— Тебе бы одежду сменить. Пока мы здесь, сходим в магазин. В Москве такого не купишь.
— В СССР скоро будет все! И любой одежды полно! А пока. наши временные трудности.
— Знаю, — Валентина вдруг устыдилась, что не слишком хорошо в последнее время думала о подруге, обняла ее. — Просто временные трудности. Так сходим? Я помогу выбрать, что надо.
— Нет, — поколебавшись, ответила Надежда. Ее обуял страх от осознания того, что буржуазная жизнь не так уж плоха.
— Как хочешь!
Лицо Репринцевой вновь сделалось озабоченным. Она сказала, что спустится вниз, еще раз позвонит родителям. Какой же потерянной она выглядела! И Надежда почувствовала, как ее прежняя нелюбовь к подруге сменяется жалостью. «Никакая Валентина не задаваха. Добрая, хорошая девчонка. Красивая, удачливая. Но чему завидовать? Удача скоро отвернется от нее! Что с ней сделают в подвалах Лубянки! Страшно подумать!»
Надежде захотелось броситься подруге на шею, обнять, расцеловать ее. Как только она сдержалась.
— Я пойду.
— Куда?
— Я же сказала: звонить родителям.
(«Не надо звонить!»)
Надежда молча кивнула и быстро отвернулась, чтобы подруга не заметила навернувшихся на глаза слез. Кирилл Прошкин появился в назначенное время, ребята уже ждали его и готовились к новой экскурсии. Готовились все кроме Валентины, та отказалась, сославшись на плохое самочувствие. Прошкин внимательно посмотрел на нее, красивая девушка, только уж слишком отличается от остальных. Манеры, взгляд — нет, это не типичная комсомолка. Скорее — дама из буржуазного интеллигентского общества.
