Верес постукивал карандашом по столу, задумчиво разглядывая фотографию Звездочета на стене. Не любил он все эти новомодные голографические дисплеи, консоли. Никто не спорит, удобно, только нет в этом живой души. И человек служит ей придатком, а не она. Карандаш вроде нехитрая вещь, а покрутишь в руках, и порой в голову приходят нужные мысли. А что взять со Звездочета? Ему-то хорошо: висит-красуется, сияя на портрете искренней улыбкой. Кстати интересно, когда же успели так снять? Он если и улыбался, то скупо и невпопад. А вот гляди, смотрится не хуже чем Мао Дзедун на иконостасе. Как же некстати ты ушел, оставив ворох проблем которые разгребать и разгребать. То там, то сям, а синхров на все не хватает, не умеем еще проецироваться, чтобы быть аки Господь Бог во многих местах и за всем поспевать. Наташка это да, хорошо, но когда еще созреет и войдет в нужную силу и состояние ума. Тут, бывает, такое учудят, никакого ума не хватит сводить концы с концами. Что же ты смотришь-улыбаешься, старый друг? Хорошо тебе, наверное, в заоблачном далеко? Хотя это спорно, спорно. А вот что доподлинно известно, так это то, что ты возведен в герои советского союза и числишься безвести погибшим при локализации Зоны. На которую порой весьма удобно списывать в глазах мирового сообщества многие необъяснимые явления, наподобие исчезновения ядерного оружия, радиоактивных элементов и невозможность цепной реакции. И правильно: спички детям не игрушка. Приписать все эти действия им не удастся при всем желании: про синхров если и знали, то считали такой же Зоновской байкой, как существование черного сталкера или болотного доктора.
Самум молча плеснул в стаканы, и Мак-Грегор благодарно кивнул:
- Сенкс.
- Да не за что, воды у нас много. Крепче не предлагаю.
Прямой как палка американец натянуто улыбнулся:
- Не за это, за семью спасибо. После моего бегства они стали мишенью спецслужб. Теперь я спокоен.
- Мак, не напрягайтесь, никто не делает из вас предателя родины и не заставляет сотрудничать.
- Это успешно сделали за вас. Общественное мнение столько лет демонизировало русских, что невольно этому веришь. Но за два года проведенных в этом аду, мы успели убедиться в обратном.
- Хотя бы тогда, когда Вишневский вас не пристрелил.
- Я бы на его месте пристрелил – кивнул Мак-Грегор – я ни на миг не сомневался в правоте нашей миссии у Севастополя. Но увидев, что мы сообща натворили, во что превратили и могли превратить весь мир, поменял свое мнение. Пристрелить нас было за что. Двести тысяч в один момент обратились в пепел, не меньше чем в Хиросиме, а может и больше.
Брама смотрел на сжимающего стакан американца и видел как играют желваки на широком скуластом лице. Подобное признавать нелегко, и быть невольным перебежчиком тоже не весело. Пусть даже относятся к тебе хорошо.
- Зачем вам все это?
- Что? – Верес перевел взгляд с фотографии на резкий профиль американца.
- Вытаскивать меня, семью. Проще бросить, оставить все как есть.
От волнения в его речи проскальзывал едва ощутимый акцент.
Самум невесело усмехнулся:
- Русские своих не бросают, Мак. У нас так не принято.
- Какой же я свой? Сколько крови на руках и после этого не принято бросать?
- Ты два года проторчал с нами на Агарти, и не понял? Могут бросить чиновники, разменивающиеся нами как пешками в игре, для которых мы всего лишь инструмент. Они не знают и не признают границ, за которые нельзя переступать, стоят выше народов. Не важно, русские или американцы – они сами по себе, боги облеченные властью. Мы таких уже пережили.
- Похоже на вербовку – кивнул Мак-Грегор – но ты прав, я был там, видел, к чему приводит вседозволенность. Сначала мы ни черта не поняли. Когда над нами шарахнуло, думали все, русские развязали войну, решив утащить с собой остальных.
- Если не секрет, то, как вы проскользнули в наши воды, перед глазами Черноморского флота и радаров?
Мак посмотрел на Браму, а потом рассмеялся:
- А еще говорят, что мы, американцы надменны. Русские подвержены гордыне не меньше. Тут собрались свои, не так ли?
Путник кивнул, плечи американца распрямились, а в глазах проскользнул огонек торжества:
- Над тонким миром работали не только вы - мы тоже достигли кое-каких результатов. Рано или поздно кто-то развязал бы эту войну, цепляясь в глотки, словно науськанный хозяином пес. Если переводить дословно, проект назывался «фата».
При слове проект присутствующие вздрогнули, и это не ускользнуло от американца. Он хмыкнул:
- Я становлюсь пособником врага, но лучше вам знать. Эта штуковина пожирала уйму энергии, питаясь напрямую от реактора, позволяя стать инвизибл, невидимыми. Ни один радар, ни один спутник не мог проникнуть под «фату». Исходя из соображений государственной безопасности, мы находились в нейтральных водах, не выдавая своего присутствия. Ситуация в Москве была крайне напряженной: разведка получила данные, что вашим командованием отдан приказ о готовности к применению ядерного оружия. Вишневский излазил авианосец, но кроме противобаллистических ракет ничего не нашел. Хотя я неоднократно повторял: ядерного оружия на борту «Рузвельта» не было.
- А может быть так, что это прошло мимо вас, и кто-то получил особый груз и особое предписание?
- Возможно – пожал плечами Мак-Грегор – меня кто-то сдал, хотя ничего наносящего вред моей стране я не сделал. Что касается Агарти, то все мы оказались в одной лодке, и раскачивать ее было глупо.
- Вас сдали за ириний. За множество тон серебристого песка.
- Я догадался. Черт подери, не знаю, как он исчез, но сейчас я за это благодарен небесам.
- И за приговор к пожизненному заключению?
- Лучше сидеть в одиночке, чем понимать, что мир сгорел из-за тебя. Я видел что может быть и не хочу такой участи для своих детей. Теперь я преступник, но если спасти мир преступление, готов платить. Мы готовились к войне, дабы защитить мир от красной чумы, но незаметно превратились в такое же чудовище, отбирая свободу других, во имя своей. Если бы я привез бы ириний, они бы неизбежно сделали из него новую бомбу.
- Никто не заставляет говорить, идти на сотрудничество. Но бросить на произвол судьбы не можем.
- Чудной вы народ, русские. Я делаю это сам, по велению сердца, потому что так правильно. Я видел, как вы цеплялись за жизнь там, на Агарти, вгрызаясь в мертвый камень когтями и зубами, спасая всех. Даже врагов.
- Противобаллистические ракеты на случай превентивного удара понятно, но зачем высадили на берег десант?
- Мы были вынуждены высадится, чтобы выжить в суматохе ядерного удара. Город тонул в огне, но разъяренная морская стихия заставила побледнеть даже разверзнувшийся ад. Пространственное смещение застало нас на море, каким то образом там оно было легче, но ваш флот и людей раскатало будто катком, выбросив тушу авианосца на берег словно щепку. Мы спустились, а потом завязался бой. Будто кто мог поверить, что мы не причем. Стреляли в ответ.
