И она запела громко, прежде чем сама это осознала. Ветви нервно зашелестели. Ветер зашевелил высокую траву. Ее голос поднялся высоко в небо, нежный сладкий звук, унесший Обещание Таллис далеко от святилища.
В Земле Призрака Птицы пылает огонь.
Моя юная страсть там нашла свой покой.
В Земле Призрака Птицы ярится буран,
Но рассею я птиц, и пройдет ураган.
Я увижу как глина целует его,
В Землю Призрака Птицы пойду для него.
Пусть пылает пожар, пусть рассеет он тьму,
Тлеют кости мои, я поеду к нему.
Заклинание рассеялось, и Таллис перестала петь. На мгновение ей стало грустно, слезы хлынули рекой. Она посмотрела на камень, потом на Победителя Бури.
Все было посвящено цели. Где-то, в тысячах лет отсюда, ее песня послала Скатаха в место, где охота никогда не кончается, где все люди поют и горячо любят друг друга, как зимой, так и весной. Послала в страну со многими красками. В другой мир. На блестящую сторону запретного места...
Больше она ничего сделать не могла, пока. Луг опять стал обычным пастбищем, серый камень похолодел, призрак ушел из него.
Она бы обрадовалась, если бы Пустотница увидела ее триумф, но в тенях леса не было никого.
II
Весь полдень Таллис бродила среди толп людей, собравшихся в Теневом Холме, высматривая старика, мистера Уильямса, которого она встретила у Ручья Охотника. Она хотела рассказать ему, как он помог ей, и спеть ему новую песню, которую она сочинила для Скатаха. Но Таллис не нашла его и очень расстроилась.
Поэтому она уселась с Саймоном и еще несколькими детьми на каменной стене вокруг церкви. Они глядели, как люди танцуют и поют, на странное кукольное представление, известное как Глупая Игра, и, конечно, на то, как через деревню гнали коров. Это зрелище Таллис особенно любила. Время от времени, когда одно из послушных животных заставляли идти между двумя кострами, оно начинало беситься и прыгало среди зрителей, вызывая хаос. Именно мгновения суматохи и опасности делали фестиваль настоящей потехой, но они случались нечасто.
Время после полудня тянулось и не хотело кончаться. Половина быка, жарившаяся на костре, успела почернеть, прежде чем ее сняли и разделили на толстые ломти; от быка остались только розовые кости. Танцы сменились бегами и конкурсами, но Таллис так и осталась на стене, безучастно наблюдая за происходящим. Только когда пришли плясать Теневые люди, она слезла с неудобного насеста и подошла поближе. Саймон последовал за ней.
— И я буду Теневым, когда вырасту, — сказал он, глядя на местных танцоров моррис горящими глазами. — Я буду Железом! — добавил он, глядя на серебряный меч, вышитый на груди одного из них.
На груди всех десяти танцоров была вышита своя эмблема, дававшая им имя. Таллис знала их наизусть: перо, железо, колокольчик, сова — у этого танцора на шее висела набитая голова совы — дуб, боярышник, плющ, камень, кость и огонь, у предводителя. Предводитель нес просмоленный факел, который будет зажжен ровно в девять вечера — во время самых важных частей церемонии. Кость, самый высокий и сильный из танцоров, нес на поясе большой костяной рог.
— Если ты собираешься стать Железом, — тихо сказала Таллис кузену, — значит, ты больше не будешь моим другом. — Саймон, нахмурясь, поглядел на нее, но она не обратила на него внимания.
Теневые люди станцевали четыре раза и только потом уступили место одной из заезжих групп. Те начали хорошо известный танец. Выстроившись в две линии, по пять человек, они делали вид, что наносят удары ореховыми прутиками, которые, как мечи, держали в руках, и защищаются пришитыми к рукавам маленькими щитами. В конце они оторвали щиты и бросили их в толпу. Та, кто ловила щит «огня», становилась «во́дой», и все танцоры бросались за ней, все быстрее напевая на бегу: «В лес, из леса, в лес, из леса...», ловили ее, поднимали вверх и кричали: «Веревку сожжем и порежем, она умрет, если сможет».
Щит огня всегда бросали молодой красивой девушке, и Таллис хорошо понимала мрачные намеки этой составляющей народной фантазии.
В сумерки к ней подошли родители. Днем они помогали в нескольких второстепенных зрелищах и теперь собирались домой, ужинать. Таллис решила остаться, и ей сказали не отходить от Саймона. Однако после того, как Китоны исчезли с деревенской площади, Саймон убежал и Таллис осталась одна.
Глядя на толпы взрослых, напиравших со всех сторон, она — наконец-то! — увидела того большого человека, с которым говорила на берегу Ручья Охотника; он шел по дороге на дальней стороне деревни. Его окружала толпа народа, и все они медленно шли к месту, за которым начинались зеленые поля. Именно там, немного позже, состоится последнее представление фестиваля — Теневой танец.
Было уже девять, вот-вот должны были начаться главные церемонии. На светлом небе уже вспыхнули первые звезды, искры от умирающих угольков бычьего костра еще носились в воздухе; два прожектора освещали серый фасад и темные окна церкви. Атмосфера в деревне изменилась, люди притихли, в воздухе чувствовалось растущее возбуждение.
Таллис сжалась и стала протискиваться между взрослыми, пока не добралась до того места на дороге, где только что видела мистера Уильямса. Скоро она нашла его, сидящего на полотняном стуле; рядом сидели два местных старика, еще четыре расположились вокруг. Судя по виду, все они были фермерами: грязные сапоги; с плеч свисают объемистые серые плащи или свободные твидовые куртки; волосы, подрезанные высоко над ушами, открывают белую кожу между темными шляпами и загорелыми лицами. Имена некоторых она знала: Поттенфер, Чисби, Маддерс. Дымились трубки, крепкие желтоватые пальцы сжимали зажженные сигареты. Они медленно говорили, на диалекте Кости, и Таллис с трудом понимала их речь, хотя сама родилась в деревне. Но мистер Уильямс, который громко смеялся и тихо говорил, казалось понимал все.
Все они сидели лицом к улице, на обочинах которой уже расставили незажженные факелы; все было готово к «бегу огней». Предводитель Теневиков зажжет свой факел от угольков костра и даст старт эстафете. Потом он оббежит площадь, пробежится по окраинам деревни и зажжет все пятьдесят факелов. И всю общину окружит двойная стена огня.
И если ни один из факелов не погаснет, когда он вернется к большому дубу, деревня будет в безопасности от самого Темного!
Таллис встала рядом с широкими плечами мистера Уильямса, сморщив нос от тяжелого запаха табака из трубки ближайшего старика.
