Вытащив из ящика, на котором сидел, баночку «Кока-колы» Эдди с нескрываемым удовольствием сделал несколько больших глотков. Громов почти машинально повторил его движения.
— Ух… Вкус детства! — выдохнул Эдди.
— Мечта! — улыбнулся Громов.
Бабьяк Владимир Владимирович
189: Дети мира
Автор выражает признательность космических масштабов другу и товарищу Тимофею Костину за неоценимую помощь в работе над текстом.
На Марсе восход солнца не был похож на процесс восхождения румяного и распаренного светила на трон земного небосвода. Великая звезда казалась плывущей в фиолетово-голубой дымке, смешавшейся с красноватой полосой горизонта. В это время года на планете было холодно, и светлый иней выползал с полярных шапок покрасоваться. Зрелище действительно было красивым.
Когда-то Сергей видел нечто еще более завораживающее. Он только-только освоил машину и, приземлившись на отдаленной полосе шахтерской базы, вдруг понял, что идет снег. Снегопады на Марсе были редким явлением, крохотные снежинки легонько кружились в разреженной атмосфере и испарялись, не достигая земли. Этот почти невидимый, едва уловимый танец был самым необычным, самым изумительным, что Сергей видел в жизни, хотя повидал он всякого. Крохотные звездочки, совершенно незначительные, нежно стремились к рыжеватому грунту, но исчезали, не сумев соединиться с поверхностью планеты. Почему-то он всегда сравнивал эти марсианские снежинки с людьми. Нет, не с нынешними, сумевшими добраться до звездных далей. Снежные звездочки походили на Сергеевых предков, мечтателей, неисправимых романтиков и просто людей с горящим в душе огнем. Как долго они стремились к тому, что кажется нынешнему поколению совсем простым, естественным, не волшебным! Как долго пришлось им сражаться с гидрой человеческой подлости, жадности, лени и жестокости, державшей человечество в своих страшных когтях… Ведь всего сто лет назад человек впервые вышел за пределы Земли. Человек, памятники которому стояли во всех земных городах.
Сейчас снега не было. Да и вряд ли Сергей смог бы его увидеть. Он был слишком занят. Пальцы пощипывало напряжением нейрокомпьютерного управления, когда он отклонился от заданного курса. Тонко чувствовавшая аппаратура тут же зафиксировала необычные действия, отраженные изменением показаний приборов, отмечавших состояние организма пилота.
— Седьмой, первый вызывает, — тут же раздалось в кабине. Сергей не сразу отозвался, вглядываясь в показания полупрозрачной панели, позволявшей наблюдать панораму марсианской поверхности на широком мониторе.
— Седьмой на связи, — сказал он.
— Ты даже и не думай, — заворчал привычный голос начальника, сменивший стандартно-приятный голос девушки-диспетчера. — Быстро вернулся на прежний курс!
— Я же в график укладываюсь, — Сергей звучал бы почти обиженно, если бы не был так сильно расслаблен. Человеку со стороны могло показаться, что «седьмой» пьян или засыпает. Но начальник был слишком опытен, чтобы не знать, каково это – управлять «птичкой» через интерфейс «мозг-компьютер».
— Ты у меня в гроб уложишься, — привычно забубнил «первый». — Хулиган. Киношек опять насмотрелся, Покрышкин?
— От Кожедуба слышу, — Сергей, не удержавшись, фыркнул. Начальник имел свойство ехидно, но совершенно необидно пикироваться со всеми и каждым.
— Когда я был в твоем возрасте, нас еще пороли ремнем по заднице, — мрачно сообщил «первый». — Мракобес и ретроград во мне тонко намекает.
— Две минуты, а? — попросил Сергей, меряя взглядом очередной прихваченный инеем участок, проносившийся внизу полуцветным полотном.
— Одна, — отрезал «первый». — И не вздумай убиться. Укушу.
— Слушаюсь.
Над поверхностью Марса, в тонкой, пока еще непригодной для человеческой жизни атмосфере неслась сквозь пространство крылатая машина. Человеку, интересующемуся историей авиатехники, она напомнила бы американский истребитель F-15, летавший в воздухе Земли в конце двадцатого века, ибо на его основе и была сконструирована когда-то. В годы, когда освоение Марса потребовало новых решений, кто-то очень мудро вспомнил пословицу о хорошо забытом старом. Машина войны, созданная для убийства, была кардинально переработана и превратилась в инструмент мирного труда и спасения жизней. От воинственного предка у проекта сохранилось лишь некоторое внешнее сходство и пара конструктивных решений. Новый самолет, называвшийся так исключительно по привычке, получил ласковое прозвище «Перепелка», в пику спесивой кличке старого истребителя «Eagle» – «Орел». «Перепелки» или «Синельниковы АА-2», почти сразу стали важным средством перемещения по красной планете. Они не были столь могучи размерами, как транспортные авиамодули, летали гораздо быстрее, чем ездила наземная техника, и умели много больше. Сергей отлично знал, насколько полезны и важны могут быть эти птички. Ведь он пилотировал «перепелку» геолого-спасательной службы.
К счастью, сегодняшнее ЧП оказалось нестрашным. Всего пара минут работы манипуляторами, извлечение из ущелья двух «техничек». Ох уж эти шахтеры с их дробящей скалы техникой! Вечно не рассчитают и сотворят что-нибудь этакое. Вот и на этот раз вышли на заглубленную полость грунта. Да так вышли, что в получившуюся дыру люди попадали. Глупо, конечно, но никто не без греха. Это еще не беда. Сергею приходилось видеть штуки и страшнее. Всякое бывало, и аварии, и несчастные случаи. Однажды пришлось нести прямо в манипуляторах «птички» колесный ровер с командой ученых, погибших в результате разгерметизации. Вот это было грустно.
Но о грустном думать не хотелось совершенно, и Сергей занялся, наконец, тем, ради чего выпрашивал у начальника жалкую минуту времени. Он увеличил тягу двигателей своей машины и почувствовал, как растет скорость. Пальцы снова ощутимо куснуло напряжением. Почему-то захотелось по-простому взяться за рычаг вместо пассов руками над фальшивыми панелями. Но он сдержал себя, ибо помнил, насколько трудно сразу приспособиться к ручному контролю. А задуманное требовало сосредоточенности и уверенности.
Летевший над неровной равниной летательный аппарат вдруг начал стремительно заваливаться набок. Всего за какие-то секунды «перепелка» Сергея повернулась вокруг своей оси так, что уже смотрела блистером кабины прямиком в поверхность планеты. Но пилот, продолжавший двигать машину, не останавливался. Несясь вперед, марсолет завершил маневр, возвращаясь в исходное положение. Обычная авиационная «бочка» уму, склонному рождать забавные образы, показалась бы похожей на вращение свиной туши не вертеле. Потомок истребителя снова совершил полный оборот, ни на градус не отклонившись от прямого маршрута. Сергей внимательно проверил показания приборов и продолжил игры. «Перепелка» снова накренилась, и на этот раз замерла, когда ее крылья оказались повернутыми перпендикулярно к поверхности планеты. И тогда пилот начал отклонение – взял ручку на себя, как сказали бы раньше. Марсолет повернул вправо, и вместо прямой линии крылатая машина принялась описывать широкую дугу. Сергей ненадолго прекратил кручение «АА-2» и позволил «птичке» вытянуть дугу вперед. Но время бежало неумолимо быстро, поэтому он торопился. Машина развернулась из неприличного положения в нормальное и тут же начала набирать высоту. Задрав нос «перепелки», пилот выжидал. Забравшись достаточно высоко, он на секунду задумался – все-таки не Земля, чтобы играться вот так, да и марсолет – штука непривычная. Однако отступать уже было некуда. И Сергей рванул нос еще выше, заставив машину подниматься вертикально вверх. На долю секунды.
