- Бог подаст! - отрезал Сергей Павлович. - Давай сюда почту и чеши к чертовой матери. Кое-кому сегодня еще швартоваться.
Ситуация мне напомнила анекдот времен Великой Отечественной. Его мне когда-то рассказывал Жуков. Прорвался в Архангельск американский лайнер из конвоя "PQ". На палубе музыка, смех. Пахнет выпивкой, жаренным мясом. И прет по фарватеру чумазый буксир с голодными русскими моряками:
- Эй, на лайнере, супчику не осталось?
- Пошел на ...!
- Полный вперед!
Байка пришлась как нельзя кстати. Гаврилович засмеялся, Мачитадзе задумался. Ну, как тут не вступиться за боцмана?
- Что ты держишь мужика в черном теле? - сказал я Сергею Павловичу. - Это ж твой напарник по игре в "домино". Если приспичит, все равно ведь найдет.
- Ну, ладно! Доставай что ты там наловил, - сказал капитан примирительным тоном.
Вместе с тонкой пачкой свежих газет и сентябрьским номером "Агитатора" в запечатанном сургучами пакете было еще два письма. Одно из них мне - измятый конверт с плохо читаемым адресом. Почерк был мне неизвестен. Но это неважно. Целый ряд особых примет, незаметных для постороннего глаза, говорили о том, что это письмо побывало в руках человека, на помощь которого я всегда и во всем рассчитывал. За исключением одного случая.
Давненько ты мне не писал, отец!
Второе послание, судя по внешнему виду, содержало в себе шифровку. Конверт был весь в сургучных печатях и четко проштампованным штемпелем на лицевой стороне: "Совершенно секретно".
Шкерочный нож нашелся на поясе у Гавриловича. Мачитадзе извлек послание и присвистнул. "Портянка" была в два с половиной листа машинописного текста. На каждой ее стороне теснились колонки цифр. Без бутылки не разберешься!
По инструкции капитан должен сейчас выгнать всех из каюты и закрыться на ключ. Есть у него в сейфе несколько трафаретов. Он выберет нужный, выпишет на листок все, что ему выпало, и будет превращать цифры в слова. Работа дурная и муторная, как минимум, на пару часов. Потом он обязан спалить все бумаги в пепельнице. В остатке - чистая информация у него в голове.
Все капитаны старой формации истово ненавидят шифровки. Такой вот, у них условный рефлекс. Во времена когда не было телетайпов такие портянки принимались из эфира на слух. Оператор радиоцентра заранее предупреждал: "SA"! Это значит, бланки радиограмм побоку. Вставляй, де, в машинку рулон бумаги, ибо текста немеряно. А где его взять? Наша промышленность может такие и выпускала, но не про нас. Вот радисты и выходили из положения. Сушили рулон электрохимической бумаги от факсимильного аппарата и распиливали ножовкой по размеру машинки. Отколотишь свое, оторвешь от рулона метра два готового текста и к капитану: получите и распишитесь!
Уединятся они с замполитом. Один другого боятся, от инструкции ни на шаг. Из чего состоит "ЭХБ-4" я точно не знаю. В основе - рисовая бумага с химическими добавками. Но тлеет она как вата, а воняет - словами не передать! К каюте не подходи - так и прет из щелей! А внутри каково? Выползают хранители государственных тайн на свет божий. Глаза у обоих рачьи, на ногах не стоят, с радистом потом неделю не разговаривают.
- Ну, что? - сказал я Сергею Павловичу. - Понял теперь, почему эту шифровку пропустили мимо эфира? Легкие твои пожалели! Если есть мощь в голове, разгадывай свой кроссворд. Я, лично, ждать не намерен когда ты меня начнешь выгонять пинками. Пойду, ознакомлюсь с последними новостями. Потом как-нибудь расскажешь: что, как и зачем. Пойдем отсюда, Гаврилович. Здесь больше не наливают.
Боцман вздохнул и поплелся к пяти углам. Я по-гусарски сдвинул задники стоптанных тапок, сделал ручкой приветственный жест:
- Виват, мой капитан!
- Ничего я разгадывать не собираюсь, - сказал Мачитадзе моей спине. - Времени нет. Кто будет идти по заливу, третий штурман? После обеда в Мурманске будем. Если в шифровке действительно что-то важное, разыщут меня, вызовут куда надо и все объяснят на словах.
Письмо жгло карман. Но я все равно спустился на камбуз, взял у повара две банки "собачьих" сосисок и кусок хлеба. Эти сосиски мы получили в Исландии в качестве благотворительной помощи. Ну, заграничный товар! Не банка - конфетка с яркой и броской надписью "Hot dog". Общество порешило, что это корм для собак.
Запив содержимое баночкой слабоалкогольного пива, я, наконец, вскрыл конверт. Письмо было не мне, а какому-то тезке. Судя по тексту - шалопаю холостяку. Его доставала какая-то двоечница на предмет нерастраченных чувств.
Скрытый текст был написан методом водяного давления. (Чем проще уловка - тем надежней она срабатывает) Я набрал теплой воды в раковину умывальника, окунул исписанный лист. Вопреки ожиданиям, проявились всего три цифры: семьсот девятнадцать. Ничего нового. Это значит, тайник с информацией ждет меня в прежнем месте. Но отец и так знает, что я его периодически проверяю. К чему эти сложности? Ладно, зайдем с другой стороны. Я включил настольную лампу, прилепил письмо на плафон. Почти сразу же стали проявляться слова.
"Здравствуй, Антон! Скорее всего, меня уже нет. Ничего не выходит, даже попрощаться по-человечески. По всем признакам нашу страну ожидает тихий переворот, а я вынужден ставить не на ту лошадь. Будут бить по хвостам. По моим - в первую очередь. Архив я зачистил, но остаются люди. Ты понял о ком это я и знаешь, как следует поступить. Забудь о нашей размолвке. Прощения не прошу. Если бы все повторилось, я поступил бы так же. Ухожу с мыслями о тебе и Наталье. Позаботься о ней. Больше просить некого. Удачи тебе, сын!"
У меня перехватило дыхание. Выбрасывая письмо, я чуть было не отправил за борт и смятый конверт. Но вовремя спохватился, отдернул руку. Осторожно разгладив его, я впился глазами в дату на смазанном штемпеле. Письмо поступило на почту ровно шесть дней назад.
Может, успею на помощь? Да нет, вряд ли. Успеешь тут! - судно резко замедлило ход, отработало полный назад и шарахнулось в сторону. По правому борту поднималась из глубины черная громада подводной лодки.
Я пулей взлетел на мостик.
- Ты че, гондон?! - орал Мачитадзе в стационарный мегафон - "колокол", характеризуя, видимо, фигуру в черном прорезиненном реглане на борту АПЛ. - Ты че, гондон, картуз с крабом на башку нацепил? Думаешь, твоих ослиных ушей под картузом видно не будет?!
"Гондон", весь окутанный клубами пара, указательными пальцами показывал на свои ослиные уши и мотал головой, давая понять, что совсем ничего не слышит.
