– Так вы сами читали его?
– Я был непосредственным участником этого дела.
– Мне чрезвычайно повезло! – воскликнул писатель.
– Однако я не могу отдать его вам.
– Значит, вы знаете, где оно находится?
– Чего же здесь знать? Оно лежит у меня дома.
– Я вовсе не собираюсь забирать его у вас. Если оно дорого вам, пусть оно у вас и остаётся. Я прошу лишь копию.
– И копию не могу дать.
– Но почему?!
– Потому что люди, которые там описаны, живы и здоровы, у них есть семья и работа. Они прошли эту страницу своей жизни, перелистнули её. Возвращаться в прошлое нельзя, можно сломать людям их жизнь.
– О чём вы говорите? Никто не собирается что-то ломать. Более того, вы, как представитель высшего уровня образовательной системы страны, должны быть заинтересованы в этом.
– Я?
– Конечно. Какую литературу изучают ваши школьники сегодня? Они изучают произведения прошлого века.
– Мы изучаем и современных писателей.
– Ваши современные писатели полностью оторваны от жизни. А здесь – реальные события. Что касается имён, то их можно изменить.
– Нет, нет, и не уговариваете.
– Государство, – продолжал Пётр, – тратит на гонорары нам огромные деньги, чтобы мы отображали эту реальность, а вы нам мешаете, стало быть, и государству.
– Что-то вы зарапортовались, – улыбнулся начальник. – Государство гонорары платит не нам, а вам.
Писатель открыл свой дипломат и вытащил оттуда пачку ассигнаций.
– Нет, я не ошибся. Вот ваша доля.
– Уберите, уберите немедленно! – закричал начальник.
– Что вы так забеспокоились? Это не взятка, а гонорар. Вы же только сказали, что сами были участником этих событий, следовательно, определённая доля авторства ваша.
Начальник РОНО не был святым. За свою трудовую жизнь ему приходилось и брать, и давать взятки. Он видел и большие, и очень большие деньги, но такие! Взгляд его стал стеклянным, и он не мог отвести его от магической пачки, лежащей на столе.
– Вот и прекрасно, – говорит писатель. – Сейчас я заполню бланк договора, чтобы у нас всё было официально.
Однако начальник никак не отреагировал на эти слова. Он не мог отвести взгляда от денег.
Писатель не стал надоедать, положил свой бланк в портфель и встал.
– Итак, когда вы принесёте мне сочинение?
– Завтра, – ответил начальник, не отводя глаз.
На этом беседа с начальником районного отдела народного образования была закончена.
Тяжело попасть в водоворот, но ещё тяжелее из него вылезти. Ещё совсем недавно Пётр сетовал на свою горькую судьбу, что он никому не нужен, а сегодня он падал от усталости, потому что требовался сразу всем, и, причём, одновременно. То его ждали в типографии, где требовалось согласовать обложку, то срочно его вызывал к себе редактор, чтобы исправить что-то в тексте, то необходимо было всё проверить после вёрстки. Одним словом, началась обыкновенная монотонная и изнуряющая работа, о которой так много мечтают, и о которой почти никто не имеет ни малейшего представления.
Придя к Кате из редакции, Пётр падал от усталости на диван и лежал без движения часа полтора, после чего понемногу принимал снова человеческий вид.
– Зачем тебя опять вызывали? – спросила Катя.
– Редактор уже задолбал, – ругался Пётр. – Опять заставил изменить целую главу.
– Гонорар от этого не изменится? – испугалась Катя.
– Изменится.
Девушка скорчила недовольную физиономию.
– Он станет больше.
– Как это? – не поняла она. – Мы же его уже получили.
– Речь идёт о переиздании.
– Но ещё это не издали.
– Не издали, но уже практически всё реализовали.
– Я не понимаю, как это можно?
– Я сам ничего не понимаю. У них там своя кухня. Ты знаешь, после этих редакторских правок скоро в моей книге ничего моего не останется: половина будет его, – Пётр кивнул куда-то в сторону, – а половина редактора.
– Да хоть чёрта рогатого, лишь бы деньги платили. Ты обедать будешь?
Пётр лениво встал с дивана и сел за стол.
– Скоро вся эта напряжёнка кончится, и ты сможешь сесть за следующий роман. Я уже подсчитала, чтобы жить более-менее прилично, мы должны писать по два романа в год. Это без учёта переизданий.
– Мы? – удивился Пётр.
– А ты как думал? Забыл, с чего всё началось? Я вижу, ты очень устал, и кое-что стал забывать? Так я тебе напомню. Всё началось с того…
– Перестань, я всё прекрасно помню.
– Ничего страшного, если выслушаешь ещё раз. – Катю, что называется, понесло.
– Ну, я не подумал, – попытался загладить свою вину Пётр.
– Ещё неизвестно, кто больше в этом деле сыграл роль, ты или я!
– Ну я прошу у тебя прощения! – Пётр встал перед Катей на колени и обнял её.
Хозяйка сразу сменила гнев на милость.
– Ты забыл не только мой вклад в это дело, ты стал забывать меня.
– Я никогда не забываю тебя.
– А когда ты вспоминал про Жу-жу?
Пётр хотел оправдаться, он уже открыл рот, чтобы сказать, когда в последний раз они с Катей были близки, но почему-то не мог сразу вспомнить.
– Вот видишь, ты даже вспомнить не можешь.
– Сейчас столько много работы с этим романом…
– А ведь она живая! – обиженно сказала Катя.
– Кто живая?
– Жу-жу, кто же ещё?
С хозяйки слетели передник, кофточка, юбка, и вскоре Жу-жу, как и прежде, предстала во всей своей красе.
Напрасно молодые люди думали, что после издания книги свободного времени станет больше. Всё оказалось совсем не так. Литературная общественность была взорвана этим трудом молодого писателя. Одна группа литераторов поносила автора самыми последними словами, другая возносила его до высот гениальности.
Одни считали, что человек, так легко и свободно критикующий самого эталона отечественной литературы – Пушкина, достоин только одного названия – варвар.
Другие полагали, что в стране родилась новая звезда, по своей яркости если не превосходящая Пушкина, то, во всяком случае, не уступающая великому поэту.
Ни одно периодическое издание, имеющее хотя бы отдалённое отношение к литературе, не выходило в свет без статьи, очерка или интервью, направленных либо на поругание, либо на поддержание Чернокнижника. Это стало настолько модным, что вскоре даже технические издания стали обсуждать эту тему. Эстафету критических статей подхватило радио и телевидение. Петра просто разрывали на части, приглашая принять участие то в телепередаче, то приглашали приехать в радиостудию. Особую часть в этом звёздном ливне приглашений занимали встречи с читателями: сюда люди стекались не для того, чтобы выслушать автора, они просто хотели своими глазами увидеть настоящую звезду, увидеть, чтобы хоть немного почувствовать самим божественное тепло, исходящее от нимба гения.
