— Этот идиот ее убил! — повторил Гаррисон и машинально выпил.
— И этот идиот думает, что я так хотел!
— Разве нет? — Рябтсев осоловело привалился плечом к ящику. — Ах да, ты хотел, чтобы он ее трахнул и обещал жениться… Но, знаешь, это сложный, длинный и опасный путь.
— Я потерял трех членов экипажа! — сурово сказал капитан и попытался встать, но снова ударился головой. — Я не могу вернуться.
— Не умеет пить, — сказал Морган, прихватывая Гаррисона за руки. — Забери у него бластер из кобуры, а то застрелится. И как мы полетим без пилота и штурмана?
Рябтсев послушно изъял у капитана оружие, подложил его себе под голову и задремал. Покорный судьбе, инженер еще долго слушал Гаррисона, увещевал, успокаивал, подливал и наконец тоже пристроил спать на ящиках. Самому ему не сиделось, и Морган, облачившись в скафандр, вышел пройтись. Чем-то его волновала эта планета.
— Илай! — прошептал инженер, направляясь к могилам. — Планета Илай. Звучит, вообще-то. Прости, штурман, но планета Вальдшнеп — не звучит. А планета Илай — это звучит. Звучит трогательно, нежно и в то же время тревожно, и…
Дальше Морган забористо выругался, потому что настроение его резко изменилось. Одна из каменных пирамидок, та, что скрывала тело Илая, развалилась. Зачем-то пригнувшись, подвыпивший инженер огляделся. Кто мог это сделать на безжизненной планете? Разве что они за пьянкой не заметили землетрясения… Однако Морган все время разливал и этот вариант отверг — его не качало.
— Тебе не лежится, Илай? Ты не упокоен?.. Эх, надо, надо было поставить крест! — Морган, достав бластер, осторожно приблизился.
Еще два камня, один за другим, скатились вниз. Их что-то выталкивало. Приглядевшись, инженер увидел, что камни покрыты чем-то вроде плесени. Трогать ее он побоялся, а вместо этого вернулся к кораблю, задраил люк, как следует выпил и лег спать там же, на ящиках с грузом.
Именно по этой причине возвратившемуся Огински пришлось провести несколько часов снаружи — из «Фели» ему просто никто не отвечал. «По трюму» очень повезло: падая с обрыва, Чен не повредила баллоны с кислородом, в противном случае Гаррисон проснулся бы, имея уже четыре трупа. Тем не менее Огински не раз мысленно попрощался с жизнью, и дело было не только в кислороде.
Когда похмельный, пребывающий в глубочайшей депрессии капитан открыл люк и вышел, «по трюму» неподвижно сидел в тракторе, положив на колени бластер, и любовался мрачным, серым рассветом планеты Илай. На появление Гаррисона он не отреагировал никак.
— Эй, Огински, я с тобой говорю! — Капитан потряс суперкарго. — Проверка связи, эй!
— Ты видел могилы?
— Что?.. — Гаррисон растерянно обернулся. Даже отсюда он видел, что каменных пирамидок больше нет. — Ты зачем это?..
— Это не я. — Огински встал, потянулся, насколько позволял скафандр. — Кто-нибудь еще жив?
Капитан попытался почесать голову, ушиб палец и только теперь заметил пустой скафандр рядом с «по трюму». Он схватил его и рассмотрел, будто пытаясь найти в нем Чен.
— Где она?
— Отнес на кладбище.
Огински, покачиваясь, направился к кораблю. Тени быстро укорачивались, и Гаррисон смог рассмотреть возле могил тело в красном комбинезоне. Он пошел туда, зачем-то решив достать бластер, и не нашел его в кобуре.
— Кэп! — В наушниках послышался хриплый голос Рябтсева. — Я тебя вижу. У меня три новости. Во-первых, Огински вернулся сам не свой. Во-вторых, Морган бредит ожившими мертвецами. В-третьих, этот подонок все допил. У нас больше ничего нет и пора отсюда убираться. Ты меня слышишь?
— Где мой бластер?
— У меня. Слушай, не ходи туда, а? Потом вместе прогуляемся. Надо немного кофейку попить, как ты думаешь?
Не отвечая, Гаррисон продолжал идти. Смерть Чен окончательно добила его и без того расшатанную психику. Не то что возвращаться — думать о Земле не хотелось. Фирма, семья, кредиты… Да пропади оно все пропадом! Чем жить для этого, так лучше не жить вообще.
Пирамидки были развалены, а на камнях, в радиусе пары десятков метров, повсюду виднелась серая плесень. Капитан ее сперва не заметил и теперь стоял прямо на ней. Там, где покоился Илай, слой плесени был особенно толстым. Когда Гаррисон нагнулся, он легко рассмотрел шевелящиеся ростки в полпальца длиной.
— Мох, что ли?.. — Он повернулся к «по биологии», но Чен больше ничем помочь не могла. Плесень или мох полностью покрывали ее лицо и руки. — Ну, значит, что тебе сказать? Мне жаль, что так вышло. Хотя, честно говоря, мне уже наплевать.
— Ты там с Чен разговариваешь? — Рябтсев в наушниках шумно прихлебывал. — И что за мох?
— Серый. Мох, или плесень, или грибки… Я не разбираюсь. — Капитан вышел из серого круга и присел на корточки. — Слушай, Рябтсев, а он расползается. Прямо на глазах. Очень быстро. Через пару часов, наверное, будет у корабля.
— Сейчас я кофе допью, а потом мы выйдем и сожжем этот мох. Морган, слышишь? Там просто мох какой-то. Инопланетная форма жизни. Это — премия, да еще какая! Кэп, а что с трупами?
— Наверное, он их ест, этот мох. Нет, Рябтсев, мы ничего выжигать не будем. Он… — Гаррисону нелегко дались эти слова, но так он чувствовал: — Он красивый.
— Ясно. Вернись, пожалуйста, к нам. — Теперь Гаррисон слышал клацанье кнопок. — Ага, вот, вижу Чен. То есть не Чен, а… Мама дорогая, да на ней комбинезон шевелится! Надо бы расспросить Огински, но он закрылся у себя. Кэп, возвращайся. Нам всем надо отдохнуть, подумать, а потом валить отсюда, если мы еще хотим жить.
Гаррисону показалось, что в словах Рябтсева есть какая-то логическая ошибка, и всю дорогу до «Фели» он ее искал. «По связи» ждал его возле шлюза.
— Надеюсь, дезинфекция у нас в порядке… — Он осмотрел капитана, будто мох мог быть прямо на нем. — Не хотелось бы, чтобы меня тоже начали есть. Этой дряни, поди, совершенно все равно: живое или мертвое. Слушай, я не хотел по общему каналу… В общем, Морган не в себе.
— Мы все тут слегка тронулись, не находишь?
— Нет. Я, например, просто не могу нормально похмелиться, потому что этот придурок все выпил. — Рябтсев воровато оглянулся. — Говорит, что пока мы спали, выходил «подышать». Понимаешь, в каком он был состоянии, да? Ну и, видимо, увидел этот мох.
— Там то ли мох, то ли плесень… Скорее, и то, и другое.
— Да наплевать, пока мы в корабле. Хотя, черт его знает, как эта штука обойдется с нашим корпусом… Космос есть Космос. Кэп, Моргану привиделся Илай, который ругался, что не поставили крест, не отпели, ну, вот что всего этого положенного не было… — Рябтсев утер испарину — несмотря на выпитый кофе, чувствовал он себя неважно.
