– Я уже думала… Но он такой… не знаю. Мне с ним хорошо. И по-другому, понимаешь. Не так как с другими. Мне так хорошо еще ни с одним мужчиной не было…
– Да ты каждый раз так говоришь, когда влюбляешься! Ты слишком влюбчивая! А что он тебе в прошлый раз сказал, как оправдывался?
– Ну, что-то такое… Что он был занят, что он не может много времени тратить на личную жизнь… Что он меня любит, но есть вещи поважнее. Якобы человек должен служить неэгоистичной идее, которая выше его личных интересов. Это я практически цитирую.
– Это ещё что такое?! – выпучила глаза подруга. – Что это за занудство?
– Он часто такое говорит. Что я живу только для себя и это плохо. Хотя я стольким для него жертвую…
– И это вы всего два месяца встречаетесь… Что же будет дальше, ты подумала? Лиичка, милая, ты должна подумать о себе… Нельзя так к себе относиться! Мужиков много, ты одна. Выпей вина, сходи куда-нибудь, расслабься… Такие стрессы вредны для сердечно-сосудистой системы. Никто не стоит того, чтобы ты так волновалась. У тебя талант, а он вообще неизвестно кто…
Но так бывало только иногда. А иногда, когда Андрей пропадал, Лия даже радовалась этому. Потому что ей совершенно не нравились мужчины, которые всё время путались под ногами. Звонили ей беспрерывно, отвлекали от работы, и хуже того – от самой себя. Которые зацикливались на отношениях так, что, казалось, кроме Лии ничего больше важного в их жизни не было. Они хотели присутствовать всюду, в том числе в личном Лиином пространстве, в её мыслях, в её планах, в её снах. Даже в её одиночестве. Даже в её холостяцких вечерах, которые она так любила. В такие вечера она, оставшись одна в квартире, валялась на диване, ела фруктовые цукаты и смотрела фильмы или листала журналы. Фильмы она выбирала самые душещипательные и плакала над ними в три ручья. А в журналах рассматривала картинки и время от времени вслух одобряла самые безвкусные, но понравившиеся ей вещи…
***
Что касается истории с убийством менеджера на почве ревности, то в рамках доследственных действий я довольно быстро выяснил, что подозрения матери убитого безосновательны. Выяснить это было легко. Оказалось, что парень, от которого ушла невеста, вовсе никакой не негодяй с черствой булкой вместо сердца. Парень этот был очень даже чувствительный малый и когда он понял, что его избранница его не любит, он заболел. Нервное истощение, психосоматика, как объяснили в больнице. Идеальное алиби. Конечно, он не мог никого убить, потому что в тот момент, когда его временно одержавший победу соперник умирал, он тоже пытался умереть, причем при большом скоплении свидетелей: врача, медсестер, соседей по палате. И в это же время он, сам того не зная, превзошел своего соперника, обыграл его по всем пунктам. Он остался жив.
Думая об этой печальной победе, я вернулся в отделение. Единственная зацепка, которую дала мне мать погибшего менеджера, оказалась ложной. Не было оснований для того, чтобы возбуждать уголовное дело. И всё-таки я, подначиваемый любопытством, решил посмотреть, что пишут об этом и других подобных самоубийствах в прессе. Я задал поиск и собрал приличное количество новостных заметок, видео-сюжетов и упоминаний. И тут я заметил странную вещь. В списке самоубийц не было ни одного топ-менеджера, ни одного сколько-нибудь крупного начальника, все жертвы оказались простыми служащими. Правда, все эти служащие были очень прилежными, этакими отличниками. Но почему именно они, почуяв кризис, выстроились в очередь у открытого окна? Это было и непривычно, потому что я помнил из детства, что во все времена в кризисы стреляются топ-менеджеры и миллионеры, и нелогично: на этих людях не лежало никакой ответственности за происходящее в компаниях. Что же это такое – какой-то новый психологический феномен? Я ещё раз просмотрел список – все самоубийцы работали в крупных компаниях с развитой корпоративной культурой. Неужели современная корпоративная культура настолько порабощает человека, что он уже не может помыслить себя вне корпорации? Но тогда почему он не сражается за неё до последнего, а предпочитает заранее умереть? Никакой логики в этом не было. Кроме того, родственники всех самоубийц утверждали, что погибшие перед трагедией вели себя совершенно нормально, никаких причин для того, чтобы сводить счеты с жизнью у них не было. Это было странно. Занимай они крупные должности, я бы предположил, что им, как в Древнем Риме, приказывал перерезать вены император. В смысле, генеральный директор. Или, если бы они были главными бухгалтерами, можно было бы предположить, что, пытаясь избежать краха компании, руководство прибегало к неким финансовым махинациям, ответственность за которые ложилась на их плечи. И вот они внезапно узнавали об этом – и сразу в окно. Но они были простыми менеджерами. Пешками.
Рабочий день закончился, я вернулся домой, но эти мертвые менеджеры всё водили и водили хороводы в моей голове. Чтобы прогнать их, я решил что-нибудь почитать. Практически наугад я взялся за книгу об астероидах и кометах английского писателя и астронома Уильяма Нейпьера. Я действительно быстро втянулся в повествование и совершенно забыл о своих мертвецах. Но не прошло и получаса как в тексте, словно назло, мне встретилось упоминание об астероиде Кибела, названном так в честь древнегреческой богини, любительнице оргий и человеческих жертвоприношений. Неприятность была в том, что одна из компаний-гигантов, в которой произошло самоубийство, называлась «Кибела-компани». Это была корпорация, торгующая всевозможной аграрной продукцией: удобрениями, семенами, газонокосилками и прочей сельскохозяйственной ерундой. Естественно, что увидев название астероида, я не мог не вспомнить новость о порезавшем вены менеджере, которую прочел в Интернете днем, а дальше в моем мозгу засверкало целое созвездие электромагнитных импульсов, и перед моим мысленным взором возникла женщина с заплаканным лицом – мать паренька, которая приходила к нам в отделение. Она смотрела на меня умоляюще, она просила назвать убийцу. Но я довольно резко бросил ей, что она попусту отнимает мое время – нет никаких оснований для возбуждения дела – и выставил её за дверь. Она ушла, я вздохнул с облегчением и снова принялся за чтение. Но книга продолжала издеваться надо мной: на этот раз речь пошла об астероиде Иштар из группы Амуров. Иштар была одновременно аккадским божеством плодородия, жадным до человеческой крови, и названием ещё одной компании из списка тех, чьи сотрудники наложили на себя руки. И тут же, через эту же страницу пролетал ещё один любопытный небесный объект – астероид Артемида из главного пояса, хорошо мне известный и, что примечательно, тоже названный в честь древнегреческой вечно юной богини, богини-девственницы, богини-медведицы, которая убивает детей и требует человеческих жертв. Но примечателен он был тем, что компания, в которой работал менеджер, чью мать я только что прогнал в своих мыслях, называлась именно что «Артемида», «корпорация красоты» как гласила их реклама. Я закрыл книгу Нейпьера и задумался. Что за странная мода называть компании именами древних богов? Да ещё таких богов – как на подбор жестоких, с мрачными культами, несущими в себе следы человеческой дикости, чего-то такого, ещё дочеловеческого, животного, того, что сближает древних людей с кошками, поедающими собственных котят или волками, загрызающими одного из сородичей? Я встал с дивана, включил ноутбук и стал просматривать сообщения, сохраненные днем. Я по очереди вбивал в строку поиска названия всех компаний, в которых были совершены самоубийства. Сплошь крупнейшие корпорации и все они странным образом связаны между собой. «Кибела-компани», «Иштар», «Артемида», «Баал», «Торговая компания Кочиметль», «Группа компаний Хадад», «Торгово-производственная компания Молох-М», «Корпорация Кали-энергия» – в каждом названии содержится имя древнего божества. Я не очень силен в мифологии, но кто такие Кибела, Иштар, Артемида, Кали и Молох мне было известно, что же касается Кочиметля, Баала и Хадад, то они тоже вскоре открыли мне свои маленькие людоедские секреты – спасибо новейшему мифологическому словарю. Я оторвался от монитора и обнаружил, что на улице стемнело, и комната погрузилась во мрак, разреженный только белесым свечением экрана. И мне неожиданно стало слишком тихо. Пронзительно тихо и немного жутко. Казалось, что все эти Кибелы и Хадады, нечаянно растревоженные мной, повылазили из своих подземных нор, и стоят у меня за спиной, с любопытством заглядывая в мифологический словарь через моё плечо. Конечно, если спросить меня днем, верю ли я в реальность языческих богов, я однозначно отвечу «нет». Но тогда, ночью, в темноте, начитавшись про зловещие ритуалы жертвоприношений и оставшись один на один со своим воображением, я был склонен отвечать на этот вопрос скорее положительно. Я встал, щелкнул выключателем, и стена электрического света решительно и надежно отгородила меня от первобытного иррационального страха и моих воображаемых демонов.