— Явился, дорогой Дон Жуан!
— Ну что ты несешь!
— Ой-ой-ой! Какие мы скромные!
— Я пришел не один.
— С очередной пассией? Покажи! Сгораю от любопытства.
— Перестань. Она тоже журналист. Из СССР.
— Ты уже спишь с коммунистками?
— Ну это ты зря, — Александр старался превратить все в шутку. — Шефиня пришла? «Хоть бы не пришла! Я бы провел это незапланированное интервью на свой страх и риск».
Ответ секретарши его разочаровал:
— Здесь. И с нетерпением ожидает, пока ты покажешься. А сейчас давай сюда свою красавицу. Неизвестно, слышала или нет Валентина слова Любочки, но вошла она в комнату с несколько обескураженным видом.
— Привет! — сказала Любочка, бесцеремонно переходя на «ты». — Как тебя зовут, подруга?
— Репринцева Валентина.
— Ну, здравствуй, Репринцева Валентина. А я — Крынская Любовь Васильевна, или просто Люба. В редакции все зовут Любочкой.
— И я так могу вас называть.
— На «ты», пожалуйста.
— Хорошо.
— Девочки, я вас оставлю, а сам к шефине.
— Иди, получай очередную порцию взбучки! — показала ему язык Любочка.
Девушки остались одни, и Люба с интересом спросила:
— Так ты из СССР?
— Да.
— А из какого города?
— Из Москвы.
— Я много раз слышала это название. А где она территориально?
Валентина решила, что Любочка шутит. Нет, не шутила.
— Москва на севере. Ехать от вас шестьсот километров.
— А она больше Старого Оскола?
«Издевается?!».
— Москва — четырехмиллионный город, — терпеливо разъясняла Валентина.
— А у нас только пятьдесят тысяч, — вздохнула секретарша. — И то половина приехала недавно. Вроде бы запасы руды нашли, завод собираются строить. — И безо всякого перехода вдруг добавила. — А ты чего не в красном?
— С какой стати я должна быть в красном? — изумилась Репринцева.
— Но у вас все так ходят. Потому и называют: Красная Россия.
— «Красная Россия» — по другой причине. Идеология в СССР марксистско-ленинская.
— Не вижу связи.
— Эту идеологию еще называют идеологией красных. Как бы тебе объяснить? Красное знамя, красная звезда.
— Индейцы тоже были красными. Я в книжке прочитала, — важно сообщила Любочка.
— Индейцы — это цвет кожи. А у нас он белый, — ответила Валентина и вздохнула, вспомнив, как усиленно Москву разбавляют отнюдь не белые приезжие.
Неизвестно, чем бы закончился нелепый разговор с секретаршей, но в комнату заглянула Ольга Филимонова — крепкая девица лет двадцати семи, с копной вороных волос. Любочка тут же представила ей гостью:
— Познакомься, журналистка из Красной России Валентина Репринцева. А это наша «скандальная хроникерша» Ольга Филимонова.
Ольга не проявила к посланнице СССР никакого интереса, лишь слегка кивнула и спросила секретаршу:
— Шефиня у себя?
— Да. Нас почтил вниманием сам Горчаков.
— Ух, ты! И чего он откопал?
— Вот эту девушку. Хочет взять у нее интервью.
— Интервью? — не на шутку перепугалась Валя. Она не может позволить такое без согласия соответствующих органов.
— Он парень не промах, — усмехнулась Ольга.
— Нет, нет, я не готова дать.
— Дашь, никуда не денешься. Такой любую уговорит.
— Она, между прочим, из самой Москвы, — вставила Любочка.
— И что?
— Говорит, это четырехмиллионный город.
— И что? — лениво повторила Ольга. — Я туда на экскурсию не собираюсь.
Валентина было возмутилась, однако увидела, что Филимонова потеряла к ней даже каплю интереса. Повернувшись к гостье спиной, журналистка повела разговор с секретаршей:
— Слышала, княгиня Волконская родила ребенка? А ее муж известный гомосексуалист, возлюбленный актера Лапина. Любопытно, кто настоящий отец наследника родовитой фамилии?
— А мне на эту Волконскую наплевать. Работала кассиршей в книжном магазине на нашей улице. Чего мне интересоваться детьми кассирш?
— Она же княгиня! — возмущенно бросила Ольга. — Ах, Любочка, как можно не интересоваться жизнью знаменитостей?
— Это вы обо мне? — раздался мужской голос и на пороге возник конопатый вихрастый парень.
— Кому ты нужен? — скучно зевнула Ольга.
— Еще понадоблюсь! И вам и нашей Империи! Слышали новость: убили господина Дрекслера?
— Того, что вчера приходил к нам? — спросила Любочка.
— Его самого.
— Забавный мужичок, — вздохнула секретарша.
— Что в нем забавного? — возмутился конопатый парень. — Он был настоящим героем. А какое дело редакции предлагал!
— Мне он сказал, что я — настоящая карейка, — заявила Любочка.
— Кто?
— В его устах это прозвучало как знак чего-то хорошего.
— Арийка, недотепа ты эдакая! — продолжал кричать парень. — Но он ошибся. Тебе до арийки, как мне до Килиманджаро.
— Ты, наверное, выпил с горя по своему дружку?
— С чего взяла?
— Мы тут о делах, а ты о каком-то жаре?
— Сколько классов закончила, неуч?
— Сколько ни есть — все мои. Пока молодая — гуляю. Стану старухой — пойду доучиваться!
— Слышь, Альберт, — обратилась к нему Ольга. — У княгини Волконской родился ребенок.
— И что?
— Может от Дрекслера?
— Рехнулась?!
— А чего? Напишем? Дрекслер уже не опровергнет, а я рубрику в газете закрою.
Альберт затряс в ярости кулаками. Любочка призвала его к порядку:
— Прекрати хулиганить, козлище! Лучше познакомься с нашей гостьей Валентиной Репринцевой.
Стогов только теперь обратил внимание на Валентину, галантно подошел к ней, поцеловал руку:
— Вы обворожительны, фрау.
— Она из Москвы, там живет.
— Что?! — разинул рот обескураженный Альберт. — Я поцеловал руку коммунистке?!
И в панике выскочил!
А тем временем Горчаков оказался в кабинете своей начальницы. Черкасова смотрела на него и молчала. Она ждала объяснений.
— Утром ко мне заезжал Корхов. Рассказал об убийстве Дрекслера.
— Знаю, что убили. Дальше?
— Встретил Еремина, того самого.
И он подробно пересказал свою встречу с банкиром. Алевтина усмехнулась:
— Отказался от денег? Зря.
— Ты же мне платишь сносно.
— Заработка можешь лишиться, если не услышу разумного объяснения: что делал дальше? Почему являешься в редакцию, когда рабочий день давно пересек экватор?
— Я встретил интересную девушку.
— Это не новость. Ты постоянно встречаешь интересных девушек.
— Она интересна для редакции. Журналистка из СССР.
