— Я встретил интересную девушку.
— Это не новость. Ты постоянно встречаешь интересных девушек.
— Она интересна для редакции. Журналистка из СССР.
Он ожидал, что Черкасова если не запрыгает от радости, то хотя бы скупо похвалит. Но шефиня лишь поморщилась:
— Чем она интересна? Критикует советскую систему?
— Нет. Она комсомолка.
— Ты хочешь, чтобы мы предоставили газетную полосу нашим скучным недругам с Севера?
Горчаков сидел, как в воду опущенный. Он так надеялся. Что если Алевтина его приревновала? Это она только говорит, что не из ревнивых.
— Нам нужно дать первые данные по расследованию смерти Федоровской. Статья должна быть готова завтра, или послезавтра.
— Лучше послезавтра.
— Хорошо. Какова твоя версия?
Александр подумал и сказал:
— Ограбление — вряд ли. Ревность — не верю! Думаю, политика. Не случайно вслед за ней убивают некоторых политических персон. Либер точно был связан с убитой.
— Но, по словам знакомых, Федоровская не интересовалась политикой?
— Слова. Зинаида Петровна была человеком скрытным. Это подтвердили все.
— А со Степановым, который знал Либера, ты встретился?
— Он тогда в театре сбежал от меня.
— Тогда! А после?
— Времени не хватило.
— Зато тебя хватило на прогулки с юной красавицей. Я вас видела, проезжала мимо. Ты был так увлечен милой подругой, что даже не заметил своего главного редактора.
— Думал, она любопытна редакции, — решил настаивать на своем Горчаков. — Не каждый день посещает Старый Оскол комсомолка из Москвы.
— Брось, не считай меня за идиотку! — вконец рассердилась Черкасова. — У нас сейчас слишком много гостей. Мир вновь обезумел и готовится к войне. Посмотри на события в Испании; Гитлер и Муссолини перешли к открытому вмешательству в дела этой страны. Скоро германо-итальянский блок напрямую столкнется с англо-французским. В конфликт втянутся США, СССР, Япония, потому он станет затяжным и разрушительным. Это будет самая страшная война, которую когда-либо знавал мир. И наша задача выжить! А выживем, если останемся нейтралами. В военном отношении нас не так-то просто «лишить нейтралитета», даже в нынешних границах Российская Империя — не какая-то там Бельгия или Голландия. Поэтому «гости» и атакуют нас со всех сторон. А разумный молодой человек, сам в детстве переживший ужасы войны, разгуливает неизвестно с кем, веселится, не думая ни о чем.
— Слишком много гостей, — задумчиво повторил Горчаков. — Следуя такой логике, мы должны сказать спасибо убийце Либера и Дрекслера.
— Не передергивай. Именно у нас в Империи создана уникальная система управления по типу русских земств, и впервые введен закон, когда решение о праве наследования на средства производства переходит в ведение регионов или государства в целом. Мы ударили по власти ростовщического капитала, упразднив процент по кредитам, и национализировали землю. (О необходимости этого писал Сильвио Геззель, известный экономист первой трети ХХ века. Он считал, что владельцы денег должны передавать государству некоторую небольшую сумму, как плату за право пользоваться деньгами государственной эмиссии. При таком положении дел скорость оборота денег увеличивается в 10 и более раз. Эксперимент с идеями Гезелля провели в небольшом австрийском городе Вергль, где он показал неплохие результаты, но, благодаря действиям мирового финансового капитала был свернут, а имя выдающегося финансиста забыто. — прим. авт.). Скоро мы станем райским местом, как тут не позавидовать!
— Старый Оскол точно станет! Особенно когда в нем появилось казино.
— Пусть иностранцы играют в казино, таким образом, обогащая нас. Но шпионить, втягивать горожан в авантюры. О, нет!
— Ты права во всем, кроме одного: убиты люди. Даже если они и вели против нас преступную игру… преступлением справедливость не восстановишь. Сколько еще смертей случится? Утром, проснувшись, первым делом задам себе вопрос: сегодня никого не убили?
Черкасова безразлично пожала плечами и поменяла тему:
— Тебе Корхов тоже сказал, что сюда приезжают работники спецслужб?
— Сказал. И боится, что они вмешаются в его епархию.
— Обязательно вмешаются. Думаю, они уже здесь. Белгород недалеко. Будь готов к возможному разговору.
— Причем тут я?
— Ты занимаешься расследованием убийств. Пусть от газеты, но ведь занимаешься.
«Не было печали!» — подумал Горчаков.
— Договариваемся так: завтра вечером — материал. Все твои предварительные выводы.
— Пока только соображения.
— Читатель ждать не может. Поделишься предположениями.
— Как отреагирует полиция?
— Это только предположения. Будешь не с красавицами гулять, а еще раз пройдешься по своим клиентам.
«А Валентина послезавтра уезжает!»
Черкасова посмотрела так, что Александр поежился. Она читала его мысли, улавливала изменения в настроении.
— Мы возьмем у твоей москвички интервью, — неожиданно заявила Алевтина. — Но не радуйся, не ты с ней будешь беседовать.
— Неужели решила сама?..
— Зачем? Дадим ей кого попроще. Ольгу Филимонову.
— Это слишком уж просто.
— Если она действительно обычная комсомолка, то «неправильный» ответ на каверзный вопрос может стоить ей свободы. У коммунистов — шаг вправо, шаг влево — расстрел.
— Но Ольга?..
— Ольга спросит ее о любимой кошке Любови Орловой или о собаках Ильинского. На другое ее интеллекта не хватит.
— Будь по-твоему.
— Конечно, по-моему, — самодовольно расхохоталась Алевтина, — я и главный редактор и хозяйка газеты. Дождись окончания интервью, проводи ее до гостиницы, и — за дело!
У Горчакова возникла новая идея: он предложит Валентине поучаствовать в его расследовании. В конце концов, как он его ведет — никого не касается. Важен результат.
Когда покинули редакцию, Репринцева с некоторым недоумением произнесла:
— Ужасно глупое интервью.
(«Догадываюсь!»)
— Хочешь, угадаю, о чем она спросила, «Как зовут любимую кошку Орловой?».
— Не совсем, хотя фамилия Орловой звучала, — удивленно ответила Валентина. — Она пыталась выяснить: ребенок у Орловой от Александрова (известный советский режиссер тридцатых годов, муж актрисы. — прим. авт.), или от Жарова? Не представляю, какое отношение к ней имеет Жаров и есть ли у Орловой дети вообще?
Они рассмеялись, затем Горчаков вдруг помрачнел и сказал:
— От меня требуют статью. Завтра к вечеру она должна быть готова. А послезавтра ты уезжаешь.
