В предутренних сумерках быстро идти не получалось. Солнце всё медлило за горизонтом: разливало красную зарю, стреляло поверх низких туч первыми резкими лучами, но никак не желало показываться.
Игорь пробрался через завалы и миновал мост. Справа, на фоне светлеющего неба, высились почти целые многоэтажки, а левый склон наглухо зарос зеленью. Над «канавой» нависали кроны высоких деревьев. При этом дорога была на удивление ровной — лишь вездесущая трава, взломавшая асфальт, заставляла глядеть под ноги, чтобы не споткнуться. На пути попадались машины. Старые, ржавые, битые. В некоторых серели человеческие останки.
В какой-то миг все люди словно заснули… Словно их кто-то отключил, повыдергивал из сети, как шумные пылесосы или перегревшиеся кофеварки… А неуправляемая более машина цивилизации еще некоторое время мчалась по инерции, ломая все на своем пути, разрушаясь и теряя детали. Потом остановилась и она. Внутри этой адской машины гибли люди, но не было никого, кто позаботился бы о них…
Это жуткое четырехрядное шоссе олицетворяло теперь собой весь город. А может, всю страну? Или… Или целиком всю Землю.
Планету, покрытую лесами и обломками.
Планету, засыпанную трупами и костями.
Планету, усеянную искрами возрождающейся разумной жизни: теми, которым довелось проснуться в новом мире — растерянными, голодными, недоверчивыми, злыми хищниками вида homo sapiens.
Игоря прошиб озноб.
«Неужели, правда, за грехи какие нам такое? — с содроганием подумал он, глядя на замершее, словно в янтаре, шоссе. — Но в чем смысл? Зачем нужно наказание, которое нельзя понять? Или… нам только предстоит разобраться в том, что же произошло?»
Следом в голову втекла другая мысль, холодная и ясная: «Впереди — только это».
Мертвая техника, гнилые кости и трава.
Дорога через тлен и смерть.
По спине опять пробежали мурашки. Но выбора не было. Другой возможности добраться до цели Игорь не видел.
Только по этой длинной проклятой дороге через просыпающийся, как гигантское чудовище, мир…
Помня о канализации, Морозов шел медленно, прощупывал дорогу впереди себя посохом. Впрочем, по заваленной автомобильным хламом трассе быстро двигаться так и так не получалось.
Вскоре он достиг второго моста. Этой конструкции повезло меньше. Мост напряженно просел вниз, словно сопротивляясь разрушению, но было видно: стоять ему осталось уже не долго. Проломив перила, с моста слетел грузовик Volvo. Он уперся в дорожное полотно расплющенной кабиной, да так и остался стоять наискосок. На ребрах кузова трепыхались остатки материи. Приближаться к машине Игорь побоялся: казалось, она может рухнуть в любой момент.
По неосторожности Морозов умудрился соскользнуть в бойкий ручей, который широко разлился по остаткам асфальта. Ручей тек под уклон, к центру города.
Выбравшись на сухое место и отряхнув штанины, Игорь огляделся. Он даже не сразу понял, что оказался на местном карьере, куда, будучи еще ребенком, неоднократно сбегал от родителей. Чаша карьера переполнилась водой, которая потихоньку уходила в «канаву». Видимо, именно этот поток и стал причиной обрушения моста, подмыл опоры.
На то чтобы перебраться через обломки, ушло немало времени. Когда Морозов, наконец, спрыгнул на другую сторону, уже окончательно рассвело.
Здесь, запруженное обломками камня и остовами машин, набралось уже целое озерцо. Его пришлось обходить, прыгая по валунам. Расчетливо и неторопливо он сигал с камня на камень, отдыхал и перескакивал на следующий. И на следующий…
Примериваясь к очередному валуну, Морозов почувствовал, что не один на этом водохранилище. Ощущение пришло буквально за секунду до того, как позади вскрикнули, и раздался всплеск. Затем бултыхание и ругань.
Игорь вздохнул, обернулся. Перепрыгнул на несколько камней назад. Присел на корточки перед сердитой мокрой девушкой, выбравшейся из воды.
— Ну и какого лешего ты за мной поперлась?
— Да что ты, важный! Надо мне больно за тобой тащиться. Я по своим делам иду.
— А, ну ладно… — Игорь встал и развернулся. — Пока-пока.
— Э! — позвала девушка. — Э, погоди ж…
Сзади произошел очередной бултых. Брызги долетели до шеи Морозова. Он усмехнулся и перепрыгнул на следующий валун.
— Да помоги вылезти! Идиот!
Игорь перебрался на следующий валун. А потом на следующий. И на следующий…
Девушка нагнала его только у третьего моста.
— Ты! Э, ты! Что, помочь не мог? — задиристо поинтересовалась она.
— Один раз помог уже, — ответил Игорь, не сбавляя шага.
— А. Помог, да, один раз. Хватит, типа? — Она на ходу выжимала платье. — Или ты за «спасибо» работаешь? А?
— Ты наглая, — констатировал Игорь.
— Это плохо?
Игорь промолчал.
Девушка не отставала.
— А ты вялый, — запоздало передразнила она. — Ты всегда такой вялый?
— Не всегда.
— О. А я думала всегда. А оружия чего не носишь? Или палкой этой всех колотишь?
— Это не палка, это посох.
— Надо же, — саркастически протянула девушка. — А ты, типа, спецназ? Или там карате, кун-фу? Джеки Чан, типа?
— Нет.
Она чуть забежала вперед, заглянула Морозову в лицо.
— А может, ты головой ударился?
— Отстань.
— Вот и поговорили. — Некоторое время она топала молча. Потом сообщила: — Меня Полиной зовут.
Игорь снова промолчал.
— А ты куда идешь? — не унималась она.
— Никуда.
— Да ладно заливать! Я знаю, куда ты идешь.
— Надо же.
— Ага. Ты к Врачу идешь. Угадала?
— Нет. Что за врач?
Полина посопела.
— Ты не местный, что ль?
Игорь ответил не сразу.
— Меня долго не было. Тут.
— О как! — обрадовалась девушка. — Круто. Так ты не знаешь ничего… А где был?
— Знаю я всё, — сердито отозвался Игорь. — Вокруг не люди, а павианы. За бульонный кубик глаза выцарапать готовы.
— Ой-ой-ой… — фыркнула Полина. — Сам-то что, лучше?
Игорь покачал головой.
— Не лучше.
Четвертый мост практически полностью уцелел. Только висели обломки перил, вышибленных рухнувшим вниз микроавтобусом. На мосту Игорь заметил вооруженных копьями людей. Двое мужчин лениво проводили его взглядом, но даже не окликнули.
Может, «канава» — что-то вроде демилитаризованной зоны?
Чуть дальше по верхнему краю бродили еще несколько человек. Они что-то искали в зарослях. Грибы? Ягоды?
Полина не обращала на людей никакого внимания. Ее больше занимал Игорь.
— Так ты откуда сам-то?
— Из Финки.
— Опа. А там чего? Там как?
— Не знаю.
— Не поняла.
