Экран погас, но никто не нарушил сосредоточенной тишины, все молча обдумывали услышанное. Думал и Дан… вернее, даже не думал, услышанное мгновенно сложилось с увиденным, дополнилось намеками Марана и образовало четкую мысленную картину.
— Что скажете? — подождав, осведомился Железный Тигран, оглядев присутствующих.
— Что тут говорить, шеф, — отозвался Патрик. — Эх, на самом интересном месте! Жаль. Отложи они выход еще на час или воздержись наш хранитель от излишнего красноречия, заменив все эти эффектные описания голыми фактами, мы б узнали массу любопытных вещей.
— Ну да, — согласился Тигран. — Голыми фактами вроде твоих донесений. — Послышались смешки, Дан улыбнулся тоже, даже он уже знал, что отчеты Патрика по стилистике больше напоминают романы. — Но ближе к делу, Патрик.
— Ближе к делу? Я хотел бы выделить два узловых момента: по-первых, неведомую болезнь…
— Для кого неведомую, а для кого исхоженную вдоль и поперек, — прогудел Стенсон, огромный, как гризли, разведчик, в свое время помогавший вытаскивать Марана из орбитолета и нести в медицинский отсек. — Вплоть до реанимации.
— С реанимацией я еще разберусь, — угрюмо пообещал Железный Тигран. — А вернее, с некоторыми тут, которые позволяют людям довести себя до реанимации.
Дан поглядел на перепуганную Индиру и поспешил вмешаться:
— Это моя вина и…
Маран перебил его.
— Я взрослый человек и вполне способен отвечать за себя сам, — сказал он довольно резко.
— А ты помолчи. И если хочешь работать со мной дальше, запомни: мне не нужны мертвые герои, мне нужны живые и здоровые сотрудники. И жизнь любого из вас мне дороже всех этих Лахов и Атанат. — Увидев, что Маран нахмурился, он добавил более мягко: — Не понимаю, почему ты отказываешь мне в праве на качества, которыми обладаешь сам. Но извини, Патрик, мы тебя перебили. Ты сказал, два. Неведомая болезнь…
— И пришествие Неца.
— Первое пришествие.
— Да, верно. Но, значит, были и другие?
— Знаете, что? Давайте сразу прослушаем и вторую запись, она поможет распутать твои узелки, Патрик. Скажу сразу, это именно то, что вы думаете.
— Откуда ты знаешь, что мы думаем, шеф?
Железный Тигран усмехнулся.
— Это написано на ваших лицах. Всех без исключения. Но давайте слушать. Предупреждаю, запись изрядно попорчена, там, в сущности, остались одни обрывки. К твоему горю, Патрик, ее автор предпочитал голые факты, так что выпали факты, а не красоты. Но кое-что понять можно.
— А что за принцип? На чем она сделана, эта запись?
— Запись магнитная. Сделана, по-видимому, на аппарате типа примитивного диктофона. — Тигран снова придвинул к себе пульт. — Вначале идет кусочек записи, так сказать, в натуральном виде. У вас есть возможность познакомиться с голосом жителя Атанаты.
Комната наполнилась хрипами, свистом, пощелкиванием — то ли помехами некачественной записи, то ли следами более поздних воздействий. Потом из этого шума выбился человеческий голос. Голос как голос, ничего особенного, разве что немного визгливый. Обладатель его говорил торопливо, проглатывая окончания слов. Досталось дешифровальщикам, подумал Дан сочувственно. Тут помехи кончились, и зазвучал текст на интере. Запись начиналась с полуслова.
— … попал по собственной глупости. Наивно было думать… Дефект записи, — вставил диктор. — Эти жрецы при всей их косности, упрямстве и невежестве отнюдь не дураки, и перехитрить их непросто. Не знаю, выберусь ли я из подземной тюрьмы, в которую, впрочем, меня водворили довольно вежливо, даже не обыскали — к счастью, в противном случае, у меня не было бы и этой эфемерной надежды, что мой голос услышат. Итак, факт первый. На весеннем празднике дня основания Атанаты в храме Анант младший жрец храма во всеуслышанье заявил верующим, собравшимся вокруг его жертвенника, что скоро наступит конец надругательствам над верой и древними законами, установленными богом Засаном. Наверно, он напился вина или надышался мосса и выдал важную тайну, ибо вечером того же дня он бесследно исчез, и когда за ним пришли из Тайной стражи… Дефект записи. Только скрытые симпатии начальника стражи к жречеству… Дефект записи. Середина выпала почти целиком, — отметил диктор. — Если быть откровенным, иногда и меня самого гложут сомнения, хотя я обязан… Дефект записи. Тогда я не учился бы в закрытой школе и был бы слеп, как те несчастные, которые носят цветы и плоды из своих садов на жертвенник богини Анант и мясо своих животных на жертвенник великого Засана. И все же я порой думаю: а во имя чего? Во имя чего людей заставляют отрекаться от веры, в которой жили их предки, а ведь их заставляют, правда, не казнят, не изгоняют, как поступали с неверующими в старину, но лишают права участвовать в выборе правителя, занимать городские должности. Ремесленникам старой веры дают меньше материала: сапожнику — меньше кожи, портному — меньше ткани, всем — меньше заказов от городских властей. Разве это не наказание? Заставляют отрекаться от вековых традиций. Наши отцы и деды имели жен, которые слушались их беспрекословно и были счастливы этим. Они жили с женами одним домом, воспитывали своих детей сами и сами решали их судьбу, почему же разрушили эти установления, освященные временем и верой? Говорят, что мужчина должен иметь много женщин, а женщина — много мужчин, чтобы быть угодными богу, но ведь большинству это не по нраву. Отбирают у ремесленников излишек заработка и отдают бездельникам, говорят, что люди должны делиться друг с другом. Не знаю. Я привык верить, что это правильно, но становясь старше, я вижу, что многие жители Атанаты не приемлют новых обычаев. Так во имя чего? Неужели ради чудесных игрушек, которыми владеют немногие? Ведь все эти говорящие и работающие вещи принадлежат избранным, даже сверкающий свет, идущий из глубоких, крытых тяжелым камнем подземелий, заливает только дома Правителя и Соправителей да несколько общественных зданий города. Еще я часто думаю, что не будь я сыном доверенного слуги Младшего Соправителя, я никогда не попал бы в закрытую школу, даже не знал бы, что такие школы существуют. Но я отвлекся. Факт четвертый. Одаренный молодой ученый Артар, один из немногих посвященных в тайну вещей и тайну пришествий, вдруг вступил в течение Возвращения и выдал жрецам самую охраняемую из тайн города и страны — тайну сверкающего света. Мне трудно понять, в чем тяжесть этого преступления, за которое Артара объявили вне жизни. Говорят, что сверкающий свет порождается силой, которая может убивать и разрушать, и Артар открыл жрецам все, что об этой силе знал, хотя допущенные, к которым он относился, приносят торжественную клятву под страхом смерти не разглашать доверенных им тайн. Говорят, что его спрятали жрецы и хотят с его помощью получить то, что Правитель и Соправители сохраняют лишь для самих себя. Но факт пятый. Когда меня втащили в это подземелье, несмотря на отчаянье и страх, я все-таки заметил, что здесь сверкающего света нет. Свет здесь идет от потолка, выкрашенного светящейся краской, которую я никогда не видел, но о которой слышал от стариков. Означает ли это, что Артар не передавал жрецам тайну света и стал жертвой наветов? Или им не из чего делать свет? Говорят, что для этого нужен особый редкий камень, который добывают в Северных горах, но отец случайно услышал в доме Младшего Соправителя — почему я и пробрался в Нижний храм — что большой караван из Северных гор вошел в пределы страны Атаната и был разгружен у ворот одного из храмов на ее северных пределах. Прибывшие стражники… Дефект записи… скрыл поступок Артара, опасаясь, что узнав о разглашении тайны света, они лишат власти… Конец записи.
