– А вы сами как думаете? – ответила она вопросом на вопрос, озорно прищурившись.
– Дриада, наверное, – произнес я неуверенно. – Я и не знал, что на Долгой Земле есть дриады…
– Правильный ответ. В награду я составлю вам компанию. Она пробежалась пальцами по клавишам, перед тем воровато оглянувшись, как будто опасалась, что маэстро, если окажется поблизости, попытается пресечь ее попытки музицирования. Мало-помалу обычная наблюдательность ко мне возвращалась, и я увидел, что пальцы у нее тонкие, с бледно-розовым маникюром, а сама она – худенькая, как школьница, угловато хрупкая, но при этом бойкая и верткая, словно ее распирает изнутри искрящаяся феерическая энергия.
Исподтишка рассматривая Дриаду, никаких других признаков нечеловеческого, кроме роскошной растительной шевелюры, я не заметил. Ушные раковины округлые, мелькнувшие в улыбке зубы – самые обыкновенные. Брови неяркие, светло-каштановые.
– Как вы сами понимаете, я здесь ненадолго, – она доверительно понизила голос. – Побуду немного среди людей, а потом должна вернуться в свою рощу. Нам, дриадам, иначе нельзя. Выпьем что-нибудь? Мы подошли к одному из столиков с угощением. Все они были оформлены в виде шахматных досок с большими клетками из черного дерева и перламутра.
– В первые годы после Перемены алкоголь ни на кого тут не действовал, – сообщила моя новая знакомая, взяв слоистый кремово-розовый коктейль с шапкой пышно взбитой пены и соломинкой. – Это было время не только великого бардака, но и великой трезвости. Потом все вернулось, но устойчивость к опьянению у большинства повысилась, поэтому будьте осторожны – то, что кого-то из местных доведет до кондиции «слегка навеселе», вас может свалить с ног.
– Благодарю, уже в курсе, – улыбнулся я в ответ, тоже взяв высокий прозрачный бокал, в котором плавали две черничины. – Пока ни разу не нарезался до некорректного состояния. Да и само спиртное осталось прежним…
Я осекся, заметив, что черничины в снежно-лиловой толще экзотического напитка не просто плавают, а гоняются друг за другом. Брр, не возьмусь угадать, что это такое, но я это пить не стану. С непринужденным видом вернул бокал на место и приглядел себе другой, с одной-единственной неподвижной вишенкой, однако передумал: кто знает, что это за вишенка и чего от нее ждать… Уж лучше бренди, водка или виски, где нет никаких ягод – ягод ли? – играющих в догонялки.
Дриада с наслаждением тянула через соломинку свой коктейль, ее соображения такого рода не волновали.
Взяв рюмку бренди, я огляделся.
Народу собралось довольно много, и так как большинство выглядело не старше, чем чуть-чуть за двадцать, это напоминало полуофициальную тусовку Общества Успешной Молодежи. Я в нем тоже когда-то состоял, несмотря на то, что зверские членские взносы существенно облегчали мою платежную карточку, иначе не рассчитывай на достойную карьеру в Золотой Федерации.
Анфилада залов была обставлена с королевской роскошью, картину портили разве что провода, которые в открытую тянулись по потолку, а кое-где и по стенам. Зачем их столько? Хрустальные многоярусные люстры впечатляли и своими размерами, и игрой радужных огоньков, но неужели для них необходима такая паутина кабелей, и разве все это безобразие нельзя было спрятать за навесным потолком или хотя бы замаскировать штукатуркой? Небрежность? Выделенных средств на завершение ремонта не хватило? Зато бренди – высший класс.
– Закусите лалунцевой икрой, – посоветовала Дриада, оторвавшись от соломинки. – Вкуснятина.
Бутерброд с толстым слоем малиновых икринок поверх сливочного масла. М-м, и впрямь очень вкусно…
– Какая-то здешняя рыба? – Лалунец – не рыба, он вроде лягушки, но больше похож на тритончика величиной с кролика. Живет около лесных озер, лазает по деревьям и там же икру откладывает – на ветках, которые свисают над водой, чтобы головастики, когда вылупятся, сразу туда свалились. Со стороны кажется, будто ветки облеплены мыльной пеной, а внутри этой пены полно икринок. Деликатес!
Я положил надкушенный деликатес на картонную тарелку. Бывает же, что у человека нет аппетита… Да он у меня и правда пропал после ее объяснений.
– Вы живете в Лесу или в городе?
– Конечно, за городом, – лукаво усмехнулась Дриада. – Недалеко от береговых ворот есть большое-пребольшое дерево, похожее на дуб, это мое жилище. Жаль, что я не каждый день могу его покидать, ведь оно без меня зачахнет. Только в течение недели после полнолуния, как сейчас – это магическое ограничение, обязательное для любой дриады, ничего не поделаешь. Зато я люблю, когда ко мне приходят в гости друзья, водят вокруг моего дерева хороводы с песнями, плетут и вешают на ветки венки…
– И еще она любит морочить людям головы! – произнес у меня за спиной негодующий женский голос. – Марианна, тебе не совестно?
Я в некоторой растерянности оглянулся. Около нас стояла девушка в белой кружевной блузке с черным бантом под горло и строгой юбке. Чертами лица она походила на Дриаду, но у нее были обычные русые волосы, ничего сверхъестественного – гладко зачесаны и собраны в пучок, перевитый ниткой жемчуга.
– Меня зовут Ариадна Никес-Горских, – в ее бодрой лучезарной улыбке мне почудилось что-то невыносимо знакомое, как будто она тоже состояла в Обществе Успешной Молодежи, и мы с ней учились жизнерадостно улыбаться на одних и тех же тренингах. – А это Марианна Никес-Ланфранко, моя сестра, что бы она вам о себе ни наплела.
– Ну вот, пришла и все испортила, – вздохнула Дриада, размешивая соломинкой остатки коктейля. – А мы здесь так хорошо общались…
Я вежливо представился, стараясь излучать побольше энтузиазма и не ударить лицом в грязь.
– Надеюсь, вы ей не поверили? – Ариадна пришпилила сестру осуждающим взглядом.
– Поверил, еще как. Но я не в обиде.
Может, Дриада, которую, как выяснилось, зовут Марианной, и навешала мне лапши на уши насчет своего дерева, но ведь у нее на голове и в самом деле растут вьющиеся зеленые побеги, усыпанные белыми звездочками цветов и нежными бутончиками! Волшебство в чистом виде.
– В Марианне нет ничего необыкновенного, – произнесла Ариадна таким тоном, словно защищала доброе имя сестры от нехороших домыслов. – Она младшая в семье и привыкла вести себя, как младшая. Когда произошла Перемена, ей было семнадцать лет. Иногда она любит присочинить, не обращайте внимания.
Дриада состроила гримаску.
– А как же тогда волосы?
Я задал вопрос не из желания защитить ее – она, по-моему, в этом не нуждалась – а из нестерпимого любопытства.
