Это небо, это солнце, все неисчерпаемое множество форм, красок, запахов, птичьих трелей… Вокруг нас развертывается бесконечная феерия, а мы не отдаем себе в этом отчета. Я – первый.
– В таком случае именно мы, люди, так и не осознали, что пребываем в раю, и силимся переделать его… в ад, – горюет Мелисса.
Да уж, ведь я повидал перегретое и перенаселенное будущее… Она даже не знает, насколько права, – мелькает в голове у Рене.
Он смотрит на Мелиссу. На ней красный купальник, темные очки скрывают синяки под глазами. На Александре цветастые гавайские шорты, он уже намазался кремом для загара.
Рене молча восхищается бежево-оранжевым фасадом отеля, проглядывающим за колеблющейся листвой пальм, и вспоминает перипетии, предшествовавшие этому мгновению. С наслаждением дыша теплым благоуханным воздухом, он говорит себе:
Да, эта секунда здесь и сейчас – момент чистого счастья, который надо сберечь в моей коллекции бесценных моментов.
Мелисса надевает вместо темных очков очки для плавания, тоже зеркальные, и грациозно прыгает с бортика в воду.
Александр и Рене тоже заходят в бассейн, чтобы поболтать у его края.
– Признаться, – начинает Александр, – мне невдомек, почему моя дочь, эта отъявленная левачка, связалась с таким ультраправым субъектом, как Бруно. Я рад, что затащил ее сюда, пусть увидит Израиль собственными глазами. Она член Революционной коммунистической лиги. Заядлая антисионистка. Она даже раздавала пропалестинские листовки, ходила на все демонстрации в поддержку палестинцев, носила плакаты сомнительного содержания.
– Антисемитского?
– Скажем, антисионистского. И вот теперь здесь, в стране, которой она отказывает в праве на существование, она купается и заряжается энергией…
– Все увидеть собственными глазами – опыт, которому ничего нельзя противопоставить.
Молодая женщина разрезает воду изящным, умелым кролем.
– Но вряд ли она изменит свое отношение к этой стране. Просто ей нравится отдыхать в шикарном отеле, вдали от драчливого жениха, – возвращается к реальности Рене.
Все трое вылезают из воды и надевают халаты, чтобы быстрее высохнуть. Рене просит официанта принести ему лист бумаги и карандаш, рисует два кружка, складывает лист пополам, как делала Дебора на глазах у Сальвена, и объясняет Александру, что к чему.
Троица недоуменно разглядывает головоломку.
– Все слишком просто, – говорит Мелисса. – Маловато элементов. Два кружка и сгиб.
Рене расправляет и снова складывает листок, словно сгиб – тоже часть загадки.
Внезапно молодая женщина вскрикивает:
– Кажется, я поняла!
Она отнимает листок у Рене и снова складывает его так, чтобы совместить два нарисованных кружка.
– Вообразим, что этот лист – символ пространства-времени, – начинает она. – По-моему, Эйнштейн уже использовал этот принцип, показывая, что планета может одной своей массой изогнуть плоскость, как будто пространство – это гладкая растянутая мембрана или… – чистая страница.
Надо же, она сечет даже в астрофизике. Похоже, я ее недооценивал.
– Представим, что мы находимся здесь, в этом пространстве-времени. – Она указывает на один из двух кружков. – А хотим переместиться вот сюда. – Она указывает на второй кружок.
Рене пододвигается к ней, чтобы ничего не пропустить в ее рассуждениях.
– Два разных места, две разные эпохи… Пока что у нас нет разногласий. Как же этого добиться? С научной точки зрения пока что это за пределами наших познаний, – признает она.
Мелисса опять складывает листок, чтобы два кружка соприкоснулись.
– Тем не менее вы оба достигаете этого при помощи вашего регрессивного гипноза. Наверное, дело в вашем воображении, но вы убеждаете себя, что побывали там, в другом пространстве-времени, что всё там видели, слышали, чувствовали. Все происходит достаточно реалистично для того, чтобы потом беседовать так, будто вы оба пережили в прошлом эти сцены.
Она ухватила что-то такое, что ускользает от нас.
– Верно, – соглашается Александр. – Куда ты клонишь?
– Вы духовно связываете два пространства-времени, символизируемые двумя этими кружками!
Мелисса расправляет и снова сгибает лист, разнимая и снова совмещая кружки.
– Все дело в искусстве складывать пространство-время для создания связей.
Она ждет, пока ее поймут.
– Продолжай! – теряет терпение Александр.
– Скажем так: благодаря вашей психотехнике вы заделались «сгибателями времени». «Загнутое время» – вот что вы создаете.
Загнутое время?
В сознании Рене происходит вспышка.
Он и Александр заворожены этой игрой слов. Мелисса продолжает объяснять лекторским тоном:
– Если я правильно поняла, вы учредили орден монашествующих воинов Militia Christi? Думаю, это не окончательное название.
Александр обнимает дочь.
– Ну, конечно! – грохочет он. – Эти имена с самого начала что-то мне говорили. Господи, Гуго де Пейн! Он же основатель ордена… тамплиеров!
Рене находит на своем смартфоне страницу об ордене и вскидывает брови.
– Подождите! В списке рыцарей-основателей ордена тамплиеров значится Гуго де Пейн и еще шестеро, но нет никаких Гаспара Юмеля и Сальвена де Бьенна.
Александр делает то же самое и тоже обескуражен отсутствием в списке этих двух имен.
– У меня готово объяснение! – восклицает он. – Двоих тамплиеров из списка, Арнальдо де Дордоня и Роллана де Прованса, впоследствии оспаривали. Значит, появляется место для двух неназванных рыцарей…
– Для нас с вами?
Оба переполняются энтузиазмом, Мелисса тем временем вертит своим листком с двумя кружками, оказавшимся для нее неисчерпаемым источником размышлений.
– Раз так, – шепчет Александр, – наша Militia Christi должна стать орденом Загнутого Времени, то есть орденом тамплиеров [19].
– Действительно, орден Бедных рыцарей Христовых сменил название, когда они проявили интерес к истории евреев на этой территории и к храму царя Соломона. После этого Militia Christi назвалась «Рыцарями Христа и храма Соломона». Дальше это название поменялось на «Рыцарей Храма», то есть «храмовников», и, наконец, на «тамплиеров».
Рене и Александр победно переглядываются.
– По-моему, – говорит Александр Рене, – мы с тобой попали в правильное время, в правильное место.
37. Мнемы. Первый царь Израиля
Выйдя из Египта и возвратившись в Израиль, евреи создали коллективную власть: все решения принимали голосованием представители двенадцати колен, носивших имена Иосифа и его одиннадцати братьев: Рувима, Симеона, Левия, Иуды, Иссахара, Завулона, Иосифа, Вениамина, Дана, Неффалима, Гада, Ашера.
Каждое племя имело свою территорию. Сначала при нападениях соседей евреи защищались силами солдат-земледельцев. В войну мужчины, трудившиеся в поле, образовывали армию обороны. Но атаки филистимлян, живших севернее, становилось все труднее сдерживать («филистин» означает на древнееврейском «агрессор»). Пришлось племенам создавать профессиональную армию, содержавшуюся на налоги. А для этого понадобилась администрация, возглавляемая высшими управленцами и царем.
Так, попробовав коллективную жизнь, евреи вынужденно перешли к централизованной иерархической системе египетского типа с одним правителем и его министрами.
Первым царем был Саул. Он начал править в 1045 г. до н. э.
В начале его правления народ жил в мире и довольстве. Потом
