Тогда Валерий прямо спросил его:
– Спитак – твоих рук дело?
– Нет, – твердо ответил Буробин. И говорил правду. – Но сделано, судя по всему по нашим методам. Уж больно политически все во время. Во время, на взгляд тех, кто хочет отвлечь армян от Карабаха.
– Да, дела. Но это не столь важно. Знаешь ли, слишком все это грязно и кроваво. Поэтому я считаю, в опасности все те, кто хотя бы косвенно причастен к этой трагедии. Поэтому будь осторожнее.
Тогда и стал Буробин держать пистолет поближе. На всякий случай. В данный момент под полотенцем, валявшемся справа от него.
Поэтому можно было опасаться «виконта Леона» в прихожей. Но никак не на кухне.
– Догадываюсь.
– И не боишься?
– Чего бояться калеку.
– Ты тогда нас подставил?
– Убийцу укокошить можно смело, а вора обобрать святое дело. Это ответ, а не нападение. Ответ за попытку взорвать меня или сдать душманам.
– Но мои родители в Спитаке не были убийцами!
– Сожалею. Но не я тряс ваш городок.
– Но ты создал этот чертов метод!
– А ты принимал участие в его испытаниях. Вы, вояки, ничего не умеете, кроме как убивать, но почему-то по большей части такие сентиментальные. И вину за убийства всегда хотите переложить на других. То на тех, кто отдал приказ, то на тех, кто создал оружие. Не выйдет, виконт Леон. По своим долгам платить надо самим.
– Вот ты мне и заплатишь, сука!
Тасунян вскочил. И достал пистолет раньше Петра. Все же профессионализм компенсировал даже многочисленные увечья.
Но шума в коридоре из-за звука телевизора не услышал.
– Па! – вбежал в кухню Тимофей. А за ним быстро вошла Ольга. Тасунян на мгновение отвлекся. И это дало возможность Петру выхватить пистолет из-под полотенца.
Выстрелы слились в один.
Они шли с Ольгой по красивому берегу моря. Белые скалы нависали над галечным пляжем. На скалах росли сосны.
– Правда, красиво? – сказал он.
– Да, чудесно, – чуть рассеяно ответила она.
– Чего-то ты задумчива сегодня, сладкая моя.
– Да, знаешь, я подумала, что мы как-то неправильно жили. Делали что-то вредное для других. И пользовались за это благами, другим недоступными.
– Чего тебя потянуло на философию? Раньше я за тобой такого не замечал.
– Раньше многое было другим, – она загадочно улыбнулась.
– Да ладно, Олюня. Все как было, так и осталось. А занимались мы войной. Да, войной. Но войну пока никто не отменял. Не мы ее начали. Да, собственно, половина народу в нашей стране занималась войной. Мы просто делали то же, что и все. Но более профессионально. За то и имели наши блага.
А потом, мы уже не занимаемся никакими войнами. Мы довольствуемся относительно малым, и просто растим наших детей.
– На деньги, заработанные на войнах.
– Да не наши это войны, не наши! И потом, война не разбой. Не преступление.
– Наверное, ты прав, но мне кажется, что и войны бывают разными. Есть те, которые не являются преступлением. Но мы занимались не такой войной. И поэтому ты перестал быть ученым. А у меня перестали получаться биорезонансные методики. Боги лишили нас нашего дара. Они всегда лишают дара того, кто использует его не так.
Знаешь, это называется «отрицательная работа». Запомни это волхв. И никогда не делай так. Иначе потеряешь свой дар окончательно.
– Но я не волхв, не чародей! Я ученый! Нет у меня никаких даров. Я учился и получал свои знания и навыки. И как я могу их потерять?
– Помнишь, что говорил почитаемый тобой Вернадский? Истину внушает нам Бог. А мы только формулируем ее так, чтобы ее поняли наши коллеги. Так что настоящий ученый это волхв. Не был бы ты волхв в душе, не смог бы выучить то, что выучил. А волхв немного Бог. Но одновременно и не Бог, а просто тварь. Жадная и подлая.
– Да что ты, в конце концов! Давай искупаемся, да займемся любовью. Черт с ними, с этими дарами, волхвами и еще незнамо чем.
– Сегодня не получится.
– Да почему, почему, черт побери!
– Потом поймешь.
Боль и чернота. Потом серый свет, который все усиливается. В этом сером свете проступают контуры человеческого лица.
– Валера, ты? Где я?
– Ты в палате. Очнулся. Был в коме.
Он медленно вспоминает случившееся.
– Что с Ольгой?!
– Убита.
– Сын?
– Жив и здоров.
– А этот черножопый орангутанг?!
– На этот раз убит окончательно. Я рад, что ты держишься.
– Это тебе только так кажется, Мефистофель.
Снова серое, переходящее в черное. А потом все тот же пляж. Она уходит за мыс.
– Олюня, родная, подожди!! Я люблю тебя!!! – орет он.
Она оборачивается. Грустно улыбается. Слегка приподнимает ладонь. И отрицательно качает головой.
Глава 16. «Я помогу тебе!»
Их старшего сына забрала к себе в Америку Тамара.
– Тимофея не беру, – сказала она Петру. – Заике трудно будет осваивать чужой язык.
– Спасибо, Тамара, – ответил Петр вяло.
Как жить дальше, он не представлял.
Уже с месяц они целыми днями сидели с Тимофеем, обнявшись на диване. Иногда Петр начинал читать ему сказки. Изредка выходил в магазин и чего-то покупал. А потом приходил домой и варил еду. В основном, манную кашу. Которую потом ел вместе с сыном.
Как-то приехала генеральша, и, не говоря ни слова, забрала Тимошу. В последний момент, она обернулась и неожиданно сказала:
– Не убивайся так. Она была счастлива. Ты любил ее по-настоящему. И она тебя тоже. Это, поверь, не каждая женщина в жизни испытывает. – Она жестко усмехнулась, – как это вы говорили, лучше тридцать лет питаться живой кровью. Вот вы и питались. Не предавай памяти об этих светлых счастливых днях. Не черни их этим унынием.
Только потом Петр узнал, что Мария Павловна не приезжала раньше, потому что ухаживала за генералом, которого свалил тяжелейший инфаркт.
А страна в это время переживала бурную осень 1991 года.
Петр даже не понимал, откуда у него были какие-то деньги. Наверное, остались некие заначки. Но зима реформ напомнила ему, что надо зарабатывать на прожитье.
И именно в это время вновь раздался звонок в дверь.
Он открыл, стоя на пороге с пистолетом в руках. Высокий, худощавый джентльмен в светло-сером плаще и модной шляпе чуть иронично улыбался на пороге. С легким акцентом он произнес.
– Доктор Буробин, если не ошибаюсь?
– Он самый.
– Вы разрешите мне войти?
Он, казалось, не замечал пистолета в руке Петра.
– Прошу, – махнул рукой с этим самым пистолетом Петр, показывая вглубь квартиры.
Гость аккуратно снял плащ и шляпу. И прошел в комнату.
– Присаживайтесь. Извините, совершенно нечем вас угостить. Манную кашу вы вряд ли будете.
– Не беспокойтесь. И давайте сразу к делу. Мы хотим купить все имеющиеся у вас материалы о работах ВНИИСИ-2.
