Том Даунли нажал кнопку звонка и сказал конвоирам:
Возьмите пленного и отведите назад. Сейчас я закончил. Вернетесь с ним через час.
Конвоиры увели пленного снайпера. Вслед за ним ушел и переводчик. Том Даунли пожевал давно погасшую сигарету и сказал себе:
Собственно, его незачем допрашивать. Вряд ли удастся извлечь из него какие-нибудь сведения о его части или что-либо еще. Но дело не в этом. Главное вот что: ведь у них там немало таких же Петров Черненко… И таких Черненко не возьмешь никаким танком… даже — прыгающим, изобретенным Диком Гордоном… Так вот какие они, эти красноармейцы?. Гм… интересно, интересно… Но куда подевались мои спички?.
И, закуривая, Том Даунли ощутил какое-то беспокойство, вспомнив, как спокойно и свободно закуривал свою сигарету пленный снайпер.
Прорвались… Прорвались…
Лейтенант Гагарин остро чувствовал, как бьется его сердце, как горячими ударами гонит оно кровь, как пересыхает горло от волнения. Он открыл маленький стенной шкаф, достал бутылку с коньяком, расплескивая, налил рюмку и выпил. Огненная жидкость опалила желудок. Гагарин вновь посмотрел в окно: да, это — Советский Союз, это — Россия!.
Автожир генерала Ренуара быстро несся на высоте двух с половиной тысяч метров над лесами и полями. А впереди него, снова, как на параде, как когда-то, во время воздушной атаки из Кустамяки, — плыли в строгом шахматном порядке металлические бездушные чудовища — аэроторпеды. На сей раз в составе воздушной экспедиции генерала Ренуара не было истребителей; генерал решил, что они не понадобятся. Несколько автожиров, которые возглавляла машина самого Ренуара, эскадрилья бомбовозов, к тому же и не тяжелых, а маневренных и быстрых бомбовозов последней конструкции, не уступавших в скорости истребителям — и аэроторпеды, сто двадцать аэроторпед. Таков был состав второй воздушной экспедиции генерала Ренуара.
На этот раз генерал Ренуар не ошибся. Он хорошо взвесил все «за» и «против». Действительно, советская граница не была целиком защищена смертоносными голубыми лучами. И в самом деле — прожекторы защищали преимущественно пограничную линию в непосредственной близости от Ленинграда. И генерал Ренуар хорошо выбрал направление. Экспедиция двинулась в путь, поднялась в воздух и на большой высоте проплыла над Лимитрофией, страной, которая до сих пор не открывала военных действий против Советского Союза. Один из штабных генералов Первой армии пытался возражать:
Нельзя отправлять экспедицию в воздушное пространство нейтральной страны, нужно запросить ее разрешение…
Генерал Ренуар иронично рассмеялся…
Играетесь в международное право?. Вы еще о Бельгии вспомните, об исторических примерах… Нет, господин генерал, нам не до этого. Лимитрофия даже не заметит нашей экспедиции. А если и заметит, то это — ее дело. Лими — трофии, уверяю вас, лишь доставит удовольствие небывалое зрелище: гигантский воздушный флот пронесется высоко над этой страной. Конечно, она даже имеет право протестовать. Но… я надеюсь, что определенные круги охотно и авторитетно укажут лимитрофскому правительству его место и объяснят необходимость не вмешиваться в чужие дела…
Генерал Ренуар добился своего. Экспедиция вылетела. Крошечную Лимитрофию воздушные аппараты пересекли, почти не заметив ее. А если сама Лимитрофия и заметила экспедицию, то она все же получила возможность лицезреть редкую и странную картину. Высоко в небе неслись механические птицы, такие маленькие, если смотреть на них с земли. Они летели живописными звеньями, стайками, на некотором расстоянии друг от друга. И трудно было представить, что эти красивые птицы несут с собой смерть и разрушение.
Скоро Лимитрофия осталась позади. Поползли беспокойные минуты ожидания, когда в любую секунду можно было столкнуться с неожиданным сопротивлением. Экспедиция приближалась к советской границе.
Генерал Ренуар, внешне спокойный, стоял у окна и пристально всматривался вперед, используя все возможности, которые давали ему окуляры авиационного бинокля. Нет, путь был свободен!. Разве можно было считать сопротивлением стрельбу из пулеметов и винтовок, несколько залпов зенитных батарей, которыми ответила советская граница на появление экспедиции? Мелочи, не стоящие внимания. Пули не способны были пробить броню не только аэроторпед, но даже автожира. А снаряды зенитных пушек?. Неожиданность атаки с лимитрофской границы лишила советскую армию возможности организовать контрудар. Экспедиция прорвалась без каких-либо потерь. Ни одна машина не выбыла из строя.
Лейтенант Гагарин смотрел вниз: Россия!. Та Россия, которую он никогда даже не видел, потому что родился уже в Лютеции и знал свою теоретическую родину только по книжкам и рисункам. Россия… нет, пока еще — Советский Союз, страна большевиков; они захватили власть в России и до сих пор не отдавали эту власть никому. Где-то здесь, неподалеку от границы, должен находиться большой металлургический завод родителей Гагарина… Где же он?.
Руки лейтенанта Гагарина дрожали, он никак не мог успокоиться. Автожир летел вперед с максимальной скоростью. Безусловно, телеграф уже предупредил Москву о приближении вражеской воздушной экспедиции, держащей курс на красную столицу. Все равно, большевики не успеют подготовить оборону. До Москвы отсюда остается не более пятисот километров, чуть больше полутора часов лета. Экспедиция прорвалась через границу, а внутри страны остановить ее было нельзя, ведь она могла просто облететь любую попавшуюся на пути преграду, свернуть в сторону и — затем снова лечь на прежний, верный курс. Победа!
Радио передало общий приказ генерала Ренуара:
— Полный газ. Максимальная скорость.
Собственно говоря, приказ лишь подчеркивал серьезность задачи, так как все машины и без того шли на полной скорости. Но генерал Ренуар счел нужным еще раз подстегнуть своих подчиненных. Гагарин отметил в вахтенном журнале получение приказа. Потом еще раз посмотрел в окно — и включил репродуктор, настроившись на волну Москвы. Сквозь заглушенный звукоизоляцией шум моторов он услышал:
«…спокойствие. Враг использовал возможность совершить еще одно нападение, избрав направление через страну, которая до сих пор являлась нейтральной. Вражеская воздушная экспедиция несется сейчас в небе, держа курс в глубь СССР. Правительство призывает трудящихся сохранять спокойствие и готовиться к воздушной атаке, принимая все необходимые меры. Враг не будет допущен к Красной столице…»
— Но как? Как вы собираетесь задержать нас? — прошептал Гагарин.
