Над этим я смеяться не могу.
Наконец, прихожу в себя, подбегаю к ним и хватаю Тобиаса за плечо.
— Остановись! — кричу я. — Тобиас, сейчас же!
Я ожидала увидеть яростный взгляд, но, когда он смотрит на меня, в его глазах нет ничего подобного. Не покраснел и дышит спокойно. Это явно не состояние аффекта.
Трезвый расчет.
Он бросает ремень, лезет в карман и достаёт серебряную цепочку с висящим на ней кольцом. Тобиас кидает кольцо на пол рядом с лицом отца. Украшение сделано из тусклого, матового металла — обручальное кольцо Отречения.
— Моя мать, — произносит Тобиас. — Передаёт привет.
Парень уходит, я прихожу в себя лишь спустя несколько секунд, бросаю лежащего на полу Маркуса, и бегу вслед за Тобиасом. Бегу до тех пор, пока не догоняю его у коридора.
— Что это было? — спрашиваю я.
Тобиас, не глядя на меня, жмет на лифте кнопку "вниз".
— Это необходимо, — отвечает он.
— Необходимо для чего? — уточняю я.
— Тебе его что, жалко? — мрачно интересуется Тобиас. — Знаешь ли ты, как много раз он проделывал это со мной? Откуда, по-твоему, я знаю движения?
Чувствую себя хрупкой, словно вот-вот сломаюсь. Это и правда выглядело, как отрепетированное действие, будто Тобиас прошёлся по сценарию в своей голове, отрепетировал слова перед зеркалом. Он знал их наизусть, просто в этот раз выступил в другой роли.
— Нет, — тихо говорю я. — Нет, мне его не жалко.
— Тогда что, Трис? — его грубость ранит. — На прошлой неделе ты за мои поступки и слова не переживала. В чем разница?
Он пугает меня. Не знаю, что сказать или сделать, когда он под властью внутренней жестокости, она здесь, кипит в основании всего, что он делает, так же, как моя собственная жестокость. В нас обоих идет внутренняя борьба. Иногда она нас поддерживает, а иногда разрушает.
— Ни в чём, — говорю я.
Лифт даёт сигнал. Он жмет кнопку «Закрыть», закрывая дверь между нами. Я смотрю на матовый металл и пытаюсь обдумать произошедшее за последние десять минут.
«Это необходимо остановить», сказал он. «Это» — насмешки, возникшие из-за допроса, из-за его признания в том, что причиной перехода к Бесстрашным является желание сбежать от отца. Тогда он устраивает публичное избиение Маркуса, чтобы Бесстрашные могли это видеть.
Зачем? Чтобы спасти свою гордость? Этого не может быть. Это было преднамеренным.
Возвращаясь в столовую, я вижу, как мужчина из Искренности провожает Маркуса в ванную. Он идет медленно, но уверенно, выходит, Тобиас не причинил ему серьезного вреда. Вижу, как за его спиной закрывается дверь.
Я вдруг понимаю, что совсем забыла о том, что слышала в Дружелюбии, об информации, ради которой мой отец рисковал своей жизнью. Напоминаю себе, что доверять Маркусу — не самый верный ход, и обещаю себе, что воздержусь от повторных расспросов.
Направляюсь к ванной комнате, мужчина из Искренности как раз выходит, успеваю проскочить до того, как закроется дверь. Маркус сидит на полу перед раковиной с кипой бумажных полотенец, прижатых ко рту. Моё появление его не особенно радует.
— Что? Ты здесь, чтобы позлорадствовать? — интересуется он. — Убирайся!
— Нет, — говорю я.
И, правда, зачем я здесь?
Он смотрит на меня выжидающе:
— Ну?
— Решила, что стоит вам кое-что напомнить, — начинаю я. — Что бы вы ни хотели получить от Джанин, в одиночку или с помощью Отреченных, вам это не удастся.
— Не представляю, почему ты настолько заблуждаетесь касательно моей безопасности. Но всё обстоит иначе…
— Мне об этом слушать не интересно. Всё, что я хочу сказать: вы знаете, к кому обратиться, когда перестанете вести себя, как мудак, и почувствуете отчаяние из-за собственной беспомощности, — перебиваю я.
Из ванной я выхожу ровно в тот момент, когда человек из Искренности возвращается с пакетиком льда.
Перевод: Xoxachka, Дольская Алина, Катерина Мячина, RealYulia, Инна Константинова, Маренич Екатерина, Вика Фролова, Viol
Редактура: Юлия Исаева, allacrimo, Любовь Макарова, Индиль, Светлана Буткявичюс
Я стою перед раковинами в женской уборной на этаже для Бесстрашных. В моей руке пистолет. Линн дала его мне несколько минут назад; она, казалось, была в замешательстве, когда я не положила пистолет в кобуру или не заткнула за пояс джинс. Перед тем, как запаниковать, я пошла в ванную, продолжая держать его в руках. Не будь идиоткой. Пистолет необходим для дела. Идти без него будет как минимум глупо. Следует решить эту проблему в ближайшие пять минут. Обхватываю рукоятку вначале мизинцем, затем вторым пальцем и всеми остальными. Знакомая тяжесть. Указательный палец скользит по спусковому крючку. Я задерживаю дыхание. Поднимаю пистолет, держу оружие в прямых руках подальше от тела, именно так, как учил Четвертый, когда "Четвертый" было его единственным именем. Я использовала пистолет, когда защищала своего отца и брата от солдат Бесстрашия, подчиненных моделированию. Я использовала его, чтобы остановить Эрика от выстрела Тобиасу в голову. По сути, он не является злом. Он — всего лишь орудие.
Я вижу в зеркале движение, и, не успевая остановить саму себя, смотрю на своё отражение. Смотрю так, как смотрела на него, перед тем, как пристрелить.
Из груди вырывается стон, словно раненый зверь я позволяю пистолету упасть у меня из рук, и обнимаю себя руками. Хочется плакать, это позволит почувствовать себя лучше, но заплакать не получается. Я просто приседаю в ванной, уставившись на белый кафель. Я не могу этого сделать, не могу взять с собой пистолет, я даже не должна идти, но всё ещё собираюсь.
— Трис? — кто-то стучится. Я стою, опустив руки, дверь скрипит и приоткрывается. В комнату заходит Тобиас.
— Зик и Юрай сказали мне, что ты собираешься подслушать Джека, — говорит он.
— Да неужели.
— Это так?
— Почему я должна рассказывать тебе? Ты же не посвящаешь меня в свои планы.
Он удивлённо приподнимает брови.
— О чём ты говоришь?
— Я говорю об избиении Маркуса до полусмерти на глазах у всех Бесстрашных, без всякой видимой на то причины.
Я делаю шаг к нему.
— Но причина есть, не так ли? Не похоже, чтобы ты потерял контроль, или он сделала что-то, что тебя спровоцировало, так что должна быть причина.
— Следовало доказать Бесстрашным, что я не трус, — говорит он. — Вот и всё. Это единственная причина.
— Почему тебе было нужно… — начинаю я.
Для чего Тобиасу показывать себя Бесстрашным? Только ради ещё большего уважения. Вспоминаю голос Эвелины из тени в доме Афракционеров: «Я предлагаю тебе стать важными».
