Те, чуть с опаской приближаются к нему, и начинают развязывать тесемки смирительной рубашки. Одна. Другая. Третья. Рубашка с шелестом падает на пол. Человек с удовольствием разминает затекшие члены. «А теперь выйдите вон, пожалуйста», холодно произносит он и тон его голоса, почему то, подчиняет себе и доктора и сержантов. Те на цыпочках покидают комнату. Щелкает ключ в замке. Человек горько улыбается и начинает листать журналы, губы его шевелятся, он читает надписи. «Лучшее невидимое платье сезона. Наташа Кискис выиграла конкурс «Сиськи года». Приз полтора миллиона»! «Лучший заезд на гонках, Шимбах стал первым выигравшим спортсменом из страны Роз». «Ванны. Ванна из акрила. С встроенным генератором запахов. Налейте в нее воду, и она даст только тот запах, который соответствует вашему настроению. Дайте себе блаженство всего за 100$»....
Сумасшедший расхохотался и почему-то погрозил кулаком черным стенам. «Идиоты», прошипел он. В другом журнале обещали блаженство в доме из кедра, выстроенном в лучших традициях японской архитектуры. Кричащие слова: «Вcего пять тысяч первоначального взноса. Кредит с рассрочкой в десять лет». Около домика стоял улыбающийся довольный глава семейства, наверно бюргер, слишком живот большой, на руках уснул розовый младенец. Рядом стоящая жена скептически прикусила губу, ее маленькие свинячьи глазки смотрят на мужа, видимо она не до конца верит своему счастью. А вот! Шоу-игра в любовь!
Вопрос ведущего молодой девушке с крашеными красным волосами и в короткой синей мини-юбке. «Что вы понимаете под словом Любовь»? «О-щееет», та опускает глаза, и на ее лице видно как она всеми силами старается «получше выглядеть» перед объективом телекамеры. «Я думаю, когда он думает о безопасном сексе»!! «Правильно», орет ведущий, «безопасный секс наш выбор. Покупайте пупырчатые презервативы первого резинового завода. Они самые толстые. Они не рвутся». «К черту», ухмыльнулся сумасшедший и отбросил от себя видео-журнал, и как только тот выпал из его рук, лица на нем застыли, а изображение стало черно-белым.
«Все вы черно-белые, и думаете что все вокруг цветное», вскричал человек. Он посмотрел на дверь, и в глазке тут же исчезло изображение огромного мохнатого глаза. «Дайте почитать спокойно, надоела эта слежка», забеспокоился человек. Из-за стены донесся замогильный голос с ошибками: «ХОрощооо, сэр. Мы не будет беспокоить вас. Читайте и просвещайтесь. Видите, что в мире так много интересного»? «Вижу я»? Удивился человек. «Что я вижу»? Он прикрыл глаза, открыл, мир вокруг стал черно-белым, как будто он поменял пленку в каком-то фотоаппарате в голове. «Цветная кончилась», скривился человек. «Вы ее не достойны».
Он наслаждался чистотой белого и черного, всего два цвета и никакого коричневого и белесого! Он мысленно раздвинул рамки своей темницы, увидел, что вокруг тоже все черно-белое. Белое солнце сияло на белом небе. Черные господа прогуливались по палубе, а негритята, притаившиеся у поручней в ожидании приказаний, были почему-то белыми. Летели слайдами черные чайки, их светящиеся глаза прожигали негатив, на котором была запечатлена эта реальность. Человек вяло усмехнулся. «Давайте, валяйте». И окончательно уничтожив темницу, он вылез наружу, встал над негативом, который сразу съежился и стал маленьким. Рассеянно посмотрел, как внизу бегают черно-белые тени, плоские тени нелепого мира.
Бежит доктор, глаза его полны ужаса, ведь пациент исчез. Бежат, тяжело дыша от одышки, сержанты. Визжит дама. А он берет, зажигалку, дешевую зажигалку за три рубля и поджигает с одного конца эту фотографию. Огонь тоже черно-белый. Он бежит по фотографии, сжигает ее, тени вопят...И вот от искусственного мира не остается ничего, горстка серого пепла на дне раковины. Человек улыбается и произносит: «Ну, все, хватит заниматься этими пленками. Лучше погулять».
Он хватает со стола кухни зонтик, надевает, посвистывая, легкий осенний плащ и выходит из дома. Сияет желтое солнце, накрапывает мелкий грибной дождичек, человек смеется и перепрыгивает через огромную синюю лужу у крыльца из полированной красной бронзы. Он идет дальше, улыбается миру, прохожим, солнцу, у него выходной и ему хорошо. Вот он заходит в фотоателье и задумчиво бегает взглядом голубых как небо глаз по разноцветным коробочкам с пленкой. «Мне цветную на 36 кадров, пожалуйста», вежливо обращается он к молоденькой продавщице, замечтавшейся при рассматривании дождевых капель, ползущих по стеклу магазина. «Да, конечно, а вы видите, как красивы эти капли»? Отправляет она его внимание на стекло за спиной. «Конечно, но вы красивее, когда радуетесь им», он погружает себя в ее глаза и между ними что-то возникает. Чувство. Ощущение. Счас-тье. Что-то такое? Наверно да. И тут я просыпаюсь!
За окном хлещет дождь, сегодня выходной, а ранним утром, когда я еще спал, она уехала к родителям. Я встаю и слоняюсь по пустой квартире, которую все покинули, отправившись, кто на работу, а кто на учебу. Что делать? В голове сонная муть и жар, я слегка болен. Тело разламывает ленивая боль. Курю. Чай. Завтрак. Так чем мы сегодня займемся? Может? Макс тут говорил, что сегодня будет вечерина на Вагонке. Ой, я же обещал с ним встретиться в час а сейчас...Кидаю взгляд на часы. Половина второго.
Торопливо набираю номер Оли, она знает телефон Макса. «Привет котенок, как дела»? «Нормально Лась, что делаешь»? «Да так. Обещал Максу встретиться, чтобы купить билет на вечерину и проспал. Дашь его номер»? «Записывай». Она диктует номер, и я быстро запечатлеваю его на помятом обрывке бумаги огрызком красного химического карандаша. «Позвонишь еще»? Следует ее вопрос. Я смущенно отвечаю, понимая, что даже не думал об этом. «Да, конечно котенок. Я не знаю, правда, идти ли туда? Что-то мне депрессивно. Может осень? В последнее время я так разочарован, все надоели. Помнишь, я тебе говорил об этом? В последнее время это усилилось. Представляешь, никого не хочу, ничего не хочу. Все надоело. Мирра, Макс. Вроде шутим, смеемся, прикалываемся, ходим на вечерины, а тоска берет».
«Не знаю Лась, тебе решать, почему да как». Она явно где-то далеко. Она не чувствует меня. «А пройдет, как ты думаешь»? С надеждой спрашиваю я. «Не знаю. Да, кстати, тут мама мне платье шьет черное». «А там вышивка будет», интересуюсь я. «Нет, один черный цвет». «И гады, и подведенные черным глаза, и ошейник с шипами», предположил я. «Да, так же прикольно». «Наш жесткий ответ осени», вздохнуло мое тело. «Ну, наверное..Лась..Ты ничего не хочешь мне сказать»? Шелестит в трубке. «Да, да..Я люблю тебя», и в моем сердце появляется тупая боль. «Я люблю тебя», говорит трубка.
«Я так слышу тебя. Как будто ты сейчас рядом, со мной. Я лежу сейчас под пуховым одеялом, представляешь. Как хорошо мечтать, что ты тоже под ним». «Да», я улыбнулся. «И вместе смотреть что-то по телевизору. Что-то хорошее. Светлое». «Люблю тебя», доносится ее голос. «А тот лист, он еще с тобой»? «Да. Он со мной». «Я боялся, что ты выкинула его. «Нет, он хранит лето между страниц книги. Ну ладно, пока Лась, звони мне». «Пока». «Пока». Щелчок разъединения, гудки в трубке, и состояние разломанности в теле, состояние, когда мне казалось, что я рассечен на тысячу кусков, якобы исчезнувшее во время разговора, вновь появилось во мне.
