Прэгг молчал. Лицо его не изменилось, но Антор всей кожей чувствовал разгорающуюся ледяную ярость — и содрогнулся перед ее беспощадностью.
— Вы не проживете долго, Антор, если будете себя так вести…
— Угрожаете? — почти весело перебил его хонниец — отчаяние придало ему смелости.
— Нет, — бесцветным голосом обронил капитан.
Это даже не прозвучало ответом на выпад — словно он говорил сам с собой. И следующая фраза прозвучала так же спокойно:
— Но если вспомнить, сколько сенсов погибло за последние полгода…
…Безмолвный строй робоскафов в тиши хранилища… Антор рванулся к капитану — клешни манипуляторов чуть не разорвали его пополам; вскрикнув от боли, он беспомощно обвис в железных объятиях. Прэгг, сделав шаг навстречу, расхохотался ему в лицо:
— Да — ты правильно догадался! Именно я уничтожил их — всех, одного за другим! И ты будешь выполнять мои приказы — ты понял?! Иначе настанет твоя очередь!!! — капитан уже кричал на обвисшего разведчика, а глаза его обрели какой-то неестественный прозрачный блеск — он упивался сейчас пьянящим чувством своей власти над жизнью и смертью… Антор попытался выдавить что-нибудь из пересохшего горла — вышло только сиплое клохтание, и он закашлялся. Прэгг, успокоившись так же внезапно, как и разошелся, в упор смотрел на него… И тут, неожиданно для себя, хонниец вдруг понял — этот человек лжет. Вернее, он сам — ложь, независимо от того, что говорит или делает. Обостренное чутье эмоционалиста, подкрепленное техникой, не могло обмануть — поддельными были чувства. Прэгг владел собой до последней нервной клеточки, так что мог позволить себе все, вплоть до истерики и эпилептического припадка. Психорегуляцию такой степени совершенства Антору еще не доводилось видеть. Слышать — доводилось… Неопределенные слухи о Генетическом Контроле и его агентах возникали с постоянством, наводящим на размышления. «Боже мой, боже…»
Прэгг нарушил молчание — его издевательски-мягкий тон после крика был почти непереносим:
— Может быть, ты не веришь? Думаешь, я тебя запугиваю? А между тем нет ничего проще, чем убить сенса, не замарав рук…
— Лкоин! — выдавил, наконец, из себя Антор.
— О-о! Ты догадлив… Да, лкоин… Идеальное средство для «нюхачей», — тон его менялся с непостижимой быстротой — сейчас он говорил доверительно, как с приятелем… Антора замутило.
— …с каждым пеленгом теряется часть сознания. И, как назло, телепатический потенциал чуть ли не втрое — обидно, правда? В результате — капля безобидного лекарства, и обеспечена героическая смерть. В крайнем случае — помешательство.
Безвольно трясущиеся руки, бессмысленный взгляд идиота… Единственный оставшийся в живых из его отделения.
— Скотина! Ты ответишь за это!
— Я? Перед кем?
— Перед законом!
Капитан вздохнул с лицемерным сочувствием и ответил, почему то перейдя на «вы»:
— Вы нестерпимо глупы, Антор… Хоть вы и вечный. Вы даже не догадываетесь, что единственный, кто сейчас вне закона — это вы сами. А могли бы и догадаться — как-никак, доктор вам кое-что сообщил… Конечно, не все — бедняга помощник знал только то, что ему полагалось…
Он сделал паузу. Медленно произнес, сверля сенса взглядом:
— Мне почему-то трудно устоять перед соблазном рассказать тебе все. Ты заслужил это — хотя бы потому, что последний. И именно тебя мне хотелось уничтожить больше всего…
Покачал головой, словно дивясь человеческой непоследовательности… Затем продолжил непринужденно, как будто забыв о только что сказанном:
— А ведь на самом деле все просто. Судьба сенсов была решена в тот момент, когда мы получили сведения о разработке лигийцами своего Т-пеленгатора.
— Но почему?
Прэгг усмехнулся:
— Тебе и вправду хочется узнать это?
Объяснил почти по дружески:
— Это же прямая связь — связь, которую не перехватишь и не заглушишь. И о чем могут договориться наши «нюхачи» с лигийскими?.. Но этот вопрос решен, — лицо капитана вновь затвердело, — сенсов больше не будет — ни у нас, ни у них.
Транспортник… Потом целая планета — выданные на расправу. А взамен?
— Вы… Вы убивали своих в угоду лигийским правителям?!
Прэгг презрительно поморщился:
— Своих? Это ту то сволочь, что попадала в Т-разведку? По мне, им прямая дорога в ад.
— Это тебе дорога в ад, убийца! — взорвался Антор, вновь рванувшись из лап «палача» — железные тиски сдавили его так, что потемнело в глазах. Замычав от бессилия, он откинулся назад, хватая ртом воздух.
— Ты нужен нам, — донесся до него ровный (пожалуй, слишком ровный) голос капитана, — ищейки все же слишком медлительны и неточны. Если ты поможешь обнаружить оставшихся сиргианских сенсов, то, может быть, сохранишь себе жизнь.
Антор яростно вскинул голову:
— Пошел ты к… — тут он употребил наигнуснейшее ругательство на общегалактическом жаргоне публичных домов и видален. Даже сквозь шум в голове он почувствовал ответную вспышку ненависти — и удовлетворенно выдохнул.
— Молчать! — в первый раз Антор слышал, как голос капитана сорвался на визг, — или ты думаешь, у меня нет способов заставить тебя? — чувствовалось, что Прэгг пересиливает душившую его злобу. «Пожалуй, для агента Контроля он не слишком сдержан…» — мелькнула мысль, показавшаяся посторонней. Капитан вдруг замолчал, словно вспомнив о чем-то. Он по-прежнему сверлил хоннийца взглядом… но взгляд этот изменился — презрительное торжество читалось в нем. Спустя мгновенье закостеневшую маску лица прорезала улыбка — молчаливая улыбка, и ничего больше. Но Антора это испугало гораздо сильнее, чем крики и угрозы…
Капсула была ядовито-желтого цвета, верхушка окрашена красным — впрыскиватель; сбоку чернели две черные буквы унифицированного алфавита: «ЛК». Прэгг держал ее перед самыми глазами сенса, давая во всех подробностях рассмотреть этот безобидный на вид предмет. «Идеальное средство для «нюхачей»… — онемевая от ужаса, вспомнил он. Вспомнил и многое другое — например, безвольного идиота, бывшего когда-то его товарищем. И кошмар, испытанный во время абордажа — рушащиеся в бездну хрустальные замки, рассыпающиеся тысячами сверкающих осколков — острых осколков, впивающихся в мозг, терзающих память, мысли, чувства… «Такое везение бывает раз в жизни — если бы не зангийское вино, ты свихнулся бы задолго до припадка… Ты счастливчик, Антор». Доктор. Где-то он теперь… Мысль настойчиво уводила в сторону — куда угодно, в воспоминания, в забвение, в никуда…
— Ты кончишь так же, как и другие, — с невыразимым презрением произнес Прэгг, опуская руку с капсулой. Он вновь был холоден и спокоен — как будто ничего не произошло. Решение принято, и нет нужды тратить силы на эмоции.
