– Привет, Катарина.
Девушка всхлипнула, но узких клинков из рук не выпустила. И в этот момент Коба начал стрелять.
Полковник, прикрывшись вздрагивающим от попаданий телом девушки, послал в голову Врага один-единственный заряд.
– Хэдшот, – констатировал Главбух.
– Прощай, Катарина. – Талтер бережно уложил оседающую девушку на пол и вытер окровавленный нож о серебристую ткань.
– Слушай, она так и влюбиться может, – предупредил Бугор. – Сколько ты раз ее уже убивал, пять? Стелс вот ради тебя освоила…
– Она ведь не знала, что я их теперь вижу. – Полковник поднялся. – А у нас все меньше козырей в рукаве.
Голова Злыдня медленно наливалась болью. Все эти разговоры, воспоминания… Откуда Талтер знает Врагов? Что за многократное убийство имел в виду Бугор?
– Похоже, новенького распирает от вопросов, – заметил Сундук. – Неплохо бы рассказать, пока он не лопнул.
– Ну, так давай, Злыдень, не тяни.
Лекарство из последних сил пыталось сдерживать спазмы. Времени было мало, поэтому сержант спросил самое главное:
– Кто вы такие?
– Не вы, а мы, – хмуро поправил Талтер. – Все бойцы так называемого Сопротивления – всего-навсего программы, и ты не исключение. Планета – симулятор, где развлекаются от хорошей жизни настоящие люди. Вся твоя жизнь – прошлое, воспоминания, даже взорванный родной купол – это программный код, залитый в тебя. Ничего этого не было.
Что за бред? Отец, мать, любимая девушка… Разве могут переживания после первого поцелуя быть ненастоящими? Он учился, общался, мечтал о будущем. Как может программа мечтать?
– Не верю, – сквозь зубы процедил Злыдень.
И потерял сознание.
– М-да, – озадаченно почесал нос Бугор. – Умеешь ты смягчить пилюлю.
– Так, и чего встали? – Талтер кивнул на лежащего сержанта. – Взяли и понесли, нам еще два уровня до цели осталось. Или думаете, что я за вас работу буду делать?
* * *
Он снова увидел море.
Темные волны бессильно бились о бетонную буну. Свежий ветер крепчал с каждой минутой, подгоняя тяжелые, набухшие влагой тучи. Надвигалась буря.
В темнеющем небе парила одинокая птица. Она знала, что с минуты на минуту на побережье обрушится шторм, но прятаться среди камней, как остальные, почему-то не желала. В этом они с ней были схожи.
Он тоже не умел сидеть и покорно ждать своей участи. Но на гребне поднятой им волны вдруг неожиданно понял, что остался один. Совсем как эта птица, лавирующая в воздушных потоках и нежелающая спускаться на землю.
Непокорность – удел одиночек.
Позади взвыли сирены, но он не обернулся, продолжая наблюдать за крохотной точкой вдали. Ей сегодня удастся оседлать шторм, а вот ему – нет.
– Лети, птичка, лети… – прошептал он, стерев с лица соленые брызги.
На плечо опустилась тяжелая рука.
– Молодой человек, на том свете отдохнете, вставайте уже.
По щекам хлестко ударили. Раз, другой…
Злыдень открыл глаза и перехватил замахнувшуюся для третьей пощечины руку:
– Спасибо, я уже тут.
Над ним склонился человек в белоснежном комбинезоне. На узком лице – обязательные очки, а в ногах металлический чемоданчик – типичный ученый, как под копирку. Видимо, этот вывод отразился на его лице, вызвав у мужчины грустную улыбку.
– Поверьте, вы сами выглядите, как повзрослевший новобранец, только-только вкусивший тяжелой воинской доли. Мне, конечно, надоело это одеяние, но не я придумывал образ.
– Голова не болит? – присел рядом Талтер.
– Нет, – с удивлением понял Злыдень. – Это какое-то лекарство?
– Поздравляю с окончательной рассинхронизацией, – хмыкнул полковник. – Добро пожаловать в ад.
– Я не программа!
– Ну, не совсем так, – отозвался ученый. – Вы – что-то вроде оцифрованного сознания с интегрированной памятью. Ваши настоящие воспоминания вступили в конфликт с искусственными, и произошел программный сбой. Обычно от такого погибают, но единицы могут приспособиться и постепенно вернуть часть своей памяти. Не спрашивайте только, как это возможно.
– То есть я все-таки человек?
– Если вам от этого будет легче.
Злыдень попытался вспомнить родителей, но обнаружил, что забыл даже, как их зовут. Все, что было с ним до высадки, будто произошло много лет назад, остался лишь общий смысл. Детали же стерлись напрочь.
А вот настоящая память возвращалась, с каждым новым словом, с каждой новой мыслью. Большая часть воспоминаний еще туманна, но, по крайней мере, теперь он знал, как здесь оказался и что делать дальше. Понемногу он становился собой, гораздо быстрее, чем предполагал ученый, но делиться этим с остальными не следовало. Могут заподозрить.
– Я – бот?
Слово пришло из прошлой жизни, но не вызвало никакой боли.
– Удачное определение, – оценил Талтер. – А теперь, раз у всех мозги вернулись на место, займемся финальной частью нашей операции.
Они расположились в крохотном отсеке-подсобке, освещаемом слабой аварийной лампой. Злыдень осмотрелся и заметил, что их по-прежнему пятеро – Главбух отсутствовал.
– Потеряли мы нашего малыша-счетовода, – ответил на невысказанный вопрос Бугор. – Я всегда говорил, что в него легче попасть, чем промахнуться.
– Фильтруй базар, – злобно прошипел Сундук. – Если бы не он – все бы там остались.
– А что с нами происходит… после смерти? – спросил Злыдень.
– Перерождение, конечно же, – пожал плечами ученый. – Все здесь по кругу ходят, вне зависимости от того, помнят ли, кто они такие, или нет.
– Западло только опыт по новой набирать, – поделился Сундук. – А так чистый Дунькин Маклаут.
– Завязывайте, а то разболтались, как неписи при сдаче квеста, – приказал Талтер. – Конфету тому, кто придумает, как проскочить еще шестнадцать уровней.
– Может, на лифте доедем? – предложил ученый.
– Адам, они же не конченые кретины, там наверняка такую охрану воткнули, что нам в два счета фаберже оторвут.
– А если выбрать тот, который не ведет прямо туда, куда нам нужно? – подал голос Злыдень.
– Хм, а это мысль, – задумался полковник. – Обойти основную волну…
Ученый склонился над коммом.
– Есть лифт, ведущий на пару уровней ниже. Но на самой точке респауна нас все равно будут ждать.
– Само собой. Два уровня – это не шестнадцать.
Все пневмопереходы на вражеской территории тщательно охраняются – эту аксиому знал каждый новобранец. Но отчаянный прорыв бойцов Сопротивления обескровил эту защиту, и у искомого лифта переминалась всего пара низкоуровневых противников.
Одного снял Злыдень, увеличив свой счет до четырех, а с другим играючи разделался полковник, при помощи лишь одного ножа.
