— Я же говорила, надо было другой делать! — сокрушалась она, пихая меня в плечо. Потом стала бить меня сапогом по подошве ботинка. Я положил руку ей на плечо, и она тут же объявила, что у меня, несомненно, первое место. Я изумился и сказал, что если уж она не прошла, то мне вообще здесь нечего делать. Но тут начали объявлять победителей, и мы превратились в зрение и слух.
Не знаю, кто занял первые четыре места, но на пятом была объявлена Исита, которая тотчас же заликовала, что-то провозгласила и запрыгнула мне на плечи, веля нести её вперёд, да по дороженьке. Я привык к странностям подруги, хоть на меня и косилась вся группа, не понимая, как так можно и не такой ли я псих, как она. Я-то знал, что я такой. Я повёз её в аудиторию, где через двадцать минут должна была начаться пара.
— Ага! Жалкие лошади и угрюмые крестьяне! Пятое, пятое место! Девушка с синими волосами будет мелькать на экране весь год!!! — вопила Исита, пока аудитория была пуста и никто, кроме меня, её не слышал. Но когда туда вошли несчастный Ольт и утешающая его Дейтана, Исита села на предпоследнюю парту рядом со мной и успокоилась.
— Лиан, а ты что, правда не прошёл? — наконец дошло до Иситы. — Совсем? Но у тебя такие мульты… отличные просто! Как так может быть?
— Может, Исита, — вздохнул я и сделал вид, что сейчас пущу слезу (не говорить же ей, что отказался от первого места, чтобы протолкнуть её в пятёрку). Девушка тотчас же обняла меня и возрыдала на могиле моего таланта. А я издавал хлюпающие звуки и готовился рассказать ей, как наколол комиссию с КЮИТО.
****
После занятий я снова зашёл к Рене, убедиться, что у неё всё в порядке. Она сразу схватила меня и увлекла в свою кабинку, и уже там радостно сообщила, что Риобред и его дружки свято верят в то, что я — Лиан (ох уж мы их обдурили!) и что она с ним встречается. Рена стала легендой всего детского дома, её даже немного побаиваются. Девушку это забавляет, но она старается никого зря не пугать и упоминает о Лиане лишь тогда, когда это необходимо. Но есть и ужасная новость: через две недели Рене исполняется восемнадцать лет, и ей нужно срочно искать работу и место жительства.
— Ну, в этом больших проблем не возникнет, — успокоил девушку я. — Тебя выселят, и пока будешь искать новый дом, поживёшь у меня. Нет, меня это не стеснит. Нет, кресло не раскладывается, но спать будет где. Конечно без намёка! — ответил я на все жесты девушки, и мы засмеялись. Потом Рена опять погрустнела.
— Только где я найду работу?
— Рена, ты же отлично шьёшь! — воскликнул я. — Неужели никому не нужны такие работники! Вот, к примеру, салон «Дастар», в центре, я там один раз трусы покупал… дорогие, правда… но и зарплаты там повыше!
— Выпускницу детского дома, восемнадцатилетнюю — в «Дастар»? — Рена покачала головой. — Нет, мне нужно рядовое ателье, где-нибудь в крайнем секторе. И… и жить где-нибудь, — эти слова она сказала уже шёпотом.
— У меня много знакомых кауру, — уверил её я. — Сходим к ним, поговорим. Я думаю, кто-нибудь тебя примет.
— Меня одну. Только меня, а не с…
— С кем? — растерялся я. — Ты, похоже, мне не всё рассказала.
— Я… я беременна… — прошептала Рена и уткнулась мне в плечо. Я машинально погладил её по голове. Вот так новость! И как она будет жить? Одинокая мать, кауру… наверное, стоит напомнить, что в касте кауру на зарплату одного человека невозможно вырастить ребёнка. Однако это не главное. Закон запрещает неполным семьям кауру иметь детей. Таких случайных малышей забирают в детдом, чтобы они всех себя отдавали работе. Кауру рассматриваются только как механизмы для производства чего-либо, о том, что у них тоже есть чувства, стараются не вспоминать. Их сильнее всех притесняют. И пусть есть какой-то «Свод законов свободы кауру» — выражение «свобода кауру» приблизительно то же самое, что «деревянное железо». Полный бред. У кауру нет свободы, они стоят под нашим миром и держат его на своих плечах, каждую секунду всё глубже врастая в землю. Что касается меня — в моей семье было два ребёнка, и нас никуда не забрали, потому что семья была полной, кроме того папа трудился в две смены. А у Рены два выхода: или сделать аборт, или отдать ребёнка в детдом. Да уж, Лиан, старался-то ты старался, но что-то не видно, что она стала счастливее.
— Я не хочу, чтобы он жил, как я… — сквозь слёзы проговорила девушка. — Я не могу его убить… это же… мой…
— Как назовёшь? — прошептал я Рене на ухо, причём таким спокойным голосом, словно обещал ей паспорт туранэ.
— Мад… — сквозь слёзы ответила она. — Или Мади, если девочка…
— Вот видишь, я же говорил, что он не умер, — я поцеловал Рену в голову. — Нельзя умереть, ещё не родившись.
— Я не знаю, что мне делать, — Рена отняла голову от моего плеча и посмотрела мне в глаза. — Что для него будет лучше? Умереть?..
— Ни за что! — я нахмурился. — Это же часть Мада, и он останется здесь!
Рена удивлённо смотрела на меня. Я говорил так горячо, словно любил Мада не меньше, чем она. Но я не смутился, потому что чувствовать чужую боль так же, как свою — это и есть настоящее сочувствие. И оно у меня есть. Слышите, мои создатели, сломавшие мне жизнь и сделавшие из меня неуязвимую машину — ЕСТЬ!
Я сделал глубокий вдох, потом резкий выдох.
— Рена, ты, главное, работай и не думай об этом. Всё с тобой и ребёнком будет в порядке. Просто отлично. Слышишь? — Рена непонимающе закивала головой: наверное, очень уж решительный был у меня вид. — Я обещаю. Я приду… хм, вы завтра работаете? Нет? Что ж, тогда приноси все тряпки ко мне, будешь у меня шить… Стоп! Я не это хотел сказать. Я приглашаю тебя завтра на обед, но ты приходи раньше, когда захочешь, даже нет, я за тобой зайду. Будем шить и пиццу есть, помнишь, я тебе обещал? И фрукты, тебе надо много витаминов. Какой срок-то? — закончил я, наклонившись к Рене.
— Не знаю… Наверное, месяца два… Можно успеть…
— Рена! — я посмотрел чуть ли не в гневе. — Даже не думай! К врачу ходила?
— У нас свой врач, из дома, но я не хочу, чтобы он знал… — Рена опустила голову.
— Ладно, я что-нибудь придумаю. Вот что: часов в десять выходи к калитке и жди меня, я за тобой зайду, — я чмокнул Рену в щеку, весело улыбнулся и вышел. Надеюсь, она не станет что-нибудь предпринимать без меня. В конце концов, она просто юная трудолюбивая девушка, робкая и несмелая, но до нынешнего дня вынужденная всё делать сама. Но теперь в её жизни появился я, и пусть при странных обстоятельствах, неожиданно и непонятно с какой целью, но появился. И, я думаю, ей станет гораздо легче, когда она сможет опереться на моё могучее плечо. А могучее моего плеча вам не отыскать.
